Измена. Горячий лед

Вскоре она поняла, что я не знаю элементарных вещей в её предмете и начала приносить учебники за пятый, шестой, седьмой классы, терпеливо объясняя всю программу заново. К моменту выписки из больницы я влюбилась, – в математику. Ты всегда можешь найти точный ответ на любую задачу – главное, отыскать к ней ключик, правильное решение. Поиски ключика захватывали меня настолько, что Ольга Дмитриевна приносила уже и другие задачники, из внешкольной программы: загадки Перельмана, толстенькие книжки издательства «Знание», старые университетские учебники, по которым училась она сама. Я занималсь по ним все свободное время, все равно, лежа на растяжке делать было нечего.

Чем ближе подходил момент моей выписки из больницы, тем больше меня тревожило расставание с Ольгой Дмитриевной. В школе я снова вернусь на уроки к директрисе, которая откровенно презирала меня за погружённость в спорт, открыто называя «бестолочью». Дома тоже ничего хорошего – продолжение нашего с мамой «разговора», о котором я не забывала ни на минуту; тяжёлая адаптация в школе в новом статусе спортсменки, карьера которой закончилась, толком даже не начавшись…

– А приходи‑ка ты к нам домой в эту субботу, – предложила Ольга Дмитриевна на последнем нашем уроке в больничной палате. – Будем с тобой заниматься высшей математикой. Я сейчас сына к поступлению на мехмат готовлю. Будете вместе учиться.

– Ольга Дмитриевна, мама не сможет за репетиторство вам… платить, – я прячу глаза. Мама и так работает в двух местах. Нам везде приходится ужиматься, и только на мои спортивные купальники она не жалела денег.

– Не переживай, Машенька. Денег не нужно. Наоборот, ты у меня будешь как стимул для сына. Он увидит, как девочка младше его всего за полгода школьную программу по математике освоила, глядишь, и лениться меньше будет. Его Андрюша зовут.

 

Глава 8

 

– Машка, ты почему до сих пор не резанула каре? – спрашивает меня Вика после наших бурных приветствий и объятий. Моя лучшая подруга вернулась из Германии, где занималась автоматизацией бизнесс‑процессов на крупнейшем электрическом концерне.

– Каре? – я прикасаюсь к своим локонам до плеч.

– Так все женщины делают, когда отмечают крутые жизненные повороты! – Она смеётся и дёргает меня за волосы. – Ну ладно, так и быть, уступлю тебе запись у Никифоровой в эту субботу!

– Это которая «колорирование – колерование всем на любование»? – Кажется, все знают назойливый слоган.

– Да! Пойдём к ней вместе, чтобы ты вдруг «заднюю» не включила. О, и знаешь что?! У неё подают шампанское! Для праздничного настроения! Приезжай без машины!

Оставив Борю у свёкров – туда вскоре должен подъехать Андрей, я на такси добираюсь до шикарного салона красоты на Мясницкой.

– Вот её будем стричь и красить! – с порога кричит уже ожидающая меня Вика сидящей на барном стуле статной блондинке.

– Ничего экстремального, пожалуйста! – поднимая ладони вверх и улыбаясь, прошу я. – Просто подкоротить кончики и можно сделать обесцвеченные прядки в волосах.

– Шампанского?! – спрашивает у меня Вика, поднимая из ведёрка со льдом бутылку.

– Только капельку, – отвечаю я.

– Всем по капельке, – кивает подруга, разливая в высокие бокалы шипучку.

На следующий день я просыпаюсь с жутким похмельем. С трудом поднявшись, ползу в ванную.

– Что за?! – не могу сдержать вопль ужаса, увидев себя в зеркале.

***

– Мама, там Бамблби! – сын кричит с заднего сиденья так неожиданно, что я дёргаю руль и едва не врезаюсь в стоящую на парковке «Весту».

– Господи, Боря, ты меня напугал!

– Мама, там Бамблби! Из «Транформеров»! – глянув в зеркало, я смотрю, куда сын показывает пальцем и поворачиваю голову. На ВИП стоянку как раз заезжает ярко‑жёлтый Шевроле Камаро. Кто‑то явно хочет больше внимания.

Выходя из машины, я мысленно закатываю глаза. Кто бы говорил о любви к вниманию! Миша долго охотился именно за оранжевым Субару XV, который мы с Борей у него сейчас заимствуем. Я поглубже натягиваю капюшон толстовки на глаза – новый образ сильно меня нервирует. Да и сентябрь в этом году как‑то быстро похолодал, что мне вполне на руку.

Вот уже третью неделю я сама вожу Борю на ледовую арену. Андрей инициативы не проявил, а когда я спросила, то так взбрыкнул, что проще было махнуть на него и впихнуть в расписание ещё один важный пункт.С тех пор, как сын три года назад поступил в ДЮСШ при самом большом хоккейном клубе страны, обязанность водить сына на тренировки была на Андрее, а на мне были все остальные занятия. Иногда, когда тренировки выпадали на выходные, они вдвоём сразу шли к свёкрам домой, я тоже подъезжала туда и мы устраивали большие семейные обеды.

Сын ловко надевает на себя всю хоккейную амуницию и подставляет мне голову, чтобы я защёлкнула на нём ремешок большого шлема с защитной решёткой для лица. Я пытаюсь, но тугие кнопки никогда не даются мне с первого раза.

– Сейчас, сейчас, – пыхчу я, прижимая к себе Борину голову и сын начинает протестовать.

– Я тебе помогу, Боря. – К нам подскакивает девушка в голубой флиске и протягивает мне ладонь. – Анастасия, мама Платона.

– Мария, мама Бориса, – это так они тут знакомятся? Пожимаю руку в ответ.

Анастасия быстро щёлкает застёжками.

– Ты скоро научишься, не переживай, – она ободряюще мне улыбается.

По свистку тренера дети собираются у выхода на раскаточную арену в длинную шеренгу, переваливаясь, как утята.

– Всё, пошли за кофе, – зовёт меня новая знакомая, показывая куда‑то в сторону.

Мы стоим в очереди к маленькой стойке среди таких же заспанных родителей. На настенном экране видно, как дети выскакивают через низенькую калитку на лёд и строятся в шеренгу перед тренером. А я даже не знала, что тут можно разжиться кофе и две недели мёрзла, сидя на трибуне.

Заказываю себе ореховый латте, Настя – капучино с пушистой пенкой.

– Слушай, я, наверное, не в своё дело лезу, но где Андрей? – спрашивает меня девушка, едва мы занимаем столик в углу.

– Он эээ… больше не может. Теперь я вожу Борю.