Йарахонг. Город тысячи храмов

Ты поворачиваешься и бежишь по узким коридорам, снова, как тогда, как каждую ночь. Приоткрытая дверь оглушительно скрипит, когда ты ее толкаешь, и сердце падает вниз – все, все слышат этот звук! И позади топот множества ног, а земля во дворе хватает за ступни, и колени снова слабеют.

Ты просыпаешься с отчаянно бьющимся сердцем. Нищенская подстилка липнет к потной коже. Лицо мокрое. Ты судорожно хватаешь ртом воздух и рыдаешь беззвучно, так, чтобы тебя не услышали, хотя здесь, в темноте, ты один.

От ледяного ночного ветра тебя бросает в дрожь. Ты снова кутаешься в рванье и крепко сжимаешь засаленную соломенную лошадку – единственное, что у тебя осталось. Суешь палец с обгрызенным ногтем в рот, покачиваешься взад‑вперед и внезапно вздрагиваешь, ощутив затылком движение воздуха, тёплое, как дыхание. Ты обнимаешь сам себя за плечи, так, как обнимала тебя мама, и шепчешь: «Я отомщу им всем. Я отомщу». Ты не чувствуешь, как ещё один неразличимый шепот сливается с твоим. Мы отомстим.

 

Глава 3. Потерявшийся

 

День для Юржина начался с дождя. Чуть ниже городского плато ливень шел стеной, падал потоками со скальных выступов, вырывал с корнями цепляющуюся за камни траву. Выше, на тропе к Благословенному городу, морось висела в воздухе плотной влажной пеленой, так что каждый, очутившийся там, враз оказался бы мокрым.

Ближе к обеду облака иссякли, истратив запас воды. Сквозь них проглянуло солнце. Караван паломников, переждавший ливень на стоянке ниже по склону, входил в Город тысячи храмов. Сверкали кольца на уздечках лошадей и мулов, подпрыгивали на брусчатке колеса повозок, звенели колокольцы в гривах, блестели белозубые улыбки, копыта выбивали из луж брызги и солнечных зайчиков. Лучи искрились в лужах, куполах и золоченых барельефах, играли в витражах, оживляли бликами лица статуй.

Юржин глазел по сторонам. Его восхищало всё. Диковинная резьба на стенах. Замысловатые окошки и фронтоны. Улыбающиеся прохожие в цветастых нарядах. И, конечно, храмы – множество и множество. От пышных, изукрашенных золотом и цветной эмалью, до нарочито простых, будто вырубленных из куска скалы.

– Не вертись, Юржин. У тебя, что, ветер в голове? Ты не дикарь. Веди себя с достоинством.

Дядя ехал верхом, высоко задрав подбородок, словно его ничто не интересовало. Он, конечно, многое видел, и даже однажды побывал здесь. Вот и сейчас он проделал долгий путь, чтобы принести дары Оммале, покровителю торговли, поклониться ему, бросив в огонь ладана, белой смолы и камфоры, и вымолить удачи в делах для всего купеческого рода и коммерческого таланта лично для бестолкового племянника.

Юржин насупился, попытался состроить непроницаемое выражение лица, как у дяди, но продержался недолго. Как можно не вертеться, когда вокруг такое! Он немного замедлил шаг, чтобы дяде стало неудобно за ним следить. Потом ещё чуть‑чуть. И ещё. Никакого вреда не будет, если он отстанет от каравана всего на пару минут и посмотрит на расписанную диковинными зверями стену. А там было на кого посмотреть! И гривастый лев, и пятнистый толстоногий зверь единорог, и многолапая шестиголовая сцилла, и свернутый кольцами длинный леопард со змеиным жалом на хвосте. Юржин дотронулся пальцем до выпуклой краски. Осмелел и провел ладонью. Часть мазков на ощупь были гладкими и плотными, а другие шершавились, как кошачий язык.

Когда Юржин сумел оторваться от удивительной росписи, караван исчез. Должно быть, свернул в одну из боковых улиц. Оттуда все еще слышался отзвук колокольчиков, и Юржин поспешил.

За поворотом было пестро, многоцветно и шумно. Звенели бубенцы и мониста, звучал смех. Шествие, должно быть, посвящалось божеству бабочек. Девушки взмахивали огромными бумажными крыльями, жутковатые маски с круглыми глазами поблескивали лаком. Юржина закружило и понесло, так что скоро он уже не мог вспомнить, с какой стороны пришел.

Вырвавшись из смеющегося вихря, он отошёл в сторону и почесал макушку, взъерошив и без того встрепанные волосы. Юржин помнил – они с дядей должны были остановиться на постоялом дворе для паломников, чтобы на рассвете понести в храм Оммалы благовония. Но как же этот двор назывался? Свинья и кувшин? Совиный джинн? Соленый аршин? Дядя говорил, да Юржин не расслышал. Ищи его теперь.

И Юржин пошел наугад.

Улицы вели его от одной диковины к другой. Барельефы, росписи, цветные одежды мелькали, как стеклышки в калейдоскопе. На завалявшуюся в кармане монетку Юржин купил пирожок, и бродить стало веселей. Вряд ли ему удастся еще раз вот так погулять, сколько вздумается – дядя не отпустит. «Ответственность и достоинство, а не пустые развлечения – вот что отличает воспитанного человека». Так что Юржин пользовался свободой, пока мог. Он разглядывал статуи и витражи, гулял в благоуханном саду божества Плодородия, полном диковинных фруктов, а потом даже взобрался на самый верх башни богини Облаков. Благо, паломников туда пускали свободно.

День катился к вечеру. Солнце уже не висело над самой головой, а упорно клонилось к западным горам. Высоко‑высоко в небе невесомым пухом парили клочья облаков. Живот подводило от голода. Пирожок давно забылся. Юржин снова начал оглядываться, пытаясь найти кого‑нибудь, у кого можно узнать дорогу.

Возле стены одного из храмов прямо на мостовой сидела девушка в шафранно‑желтой накидке. Гладкий каменный балкончик бросал на нее тень. Юржин широко ей улыбнулся.

– Да воссияет солнце над вашей головой! Вам случайно не знаком постоялый двор «Свинья и джинн»? Или может не совсем так…

Она на миг задумалась и кивнула.

– Знаю‑знаю, он как раз поблизости. Надо пройти чуть дальше, вон за тем оливковым деревом свернуть налево, а у Цветочного святилища направо. А там спросишь, любой укажет дорогу.

– Спасибо, вы меня спасли! – восхитился Юржин. – Как вас зовут? Может, я тоже могу чем‑то помочь вам?

Она опустила глаза, а потом быстро проговорила:

– На самом деле, можешь. Мне надо доставить послание из моего храма Искр главному жрецу Росы. Прямиком из рук в руки. Но я подвернула ногу и не могу идти.

– Я помогу вам. Держитесь за меня.

Она попыталась подняться, но охнула и схватилась за лодыжку. Виновато улыбнулась.

– Кажется, я совсем не могу идти.

– Давайте, я отнесу ваше послание.

– Мне запрещено доверять его случайному человеку.

– Но я же не случайный, я не подведу вас, вот увидите. Сбегаю и вернусь. Только скажите, в какую сторону мне идти и как узнать этот храм?

Девушка улыбнулась.

– О, он на том же пути, и его невозможно пропустить. Он весь отделан стёклами, круглыми, как капли воды. Ладно, я доверюсь – ты кажешься честным человеком. Возьми это, – и она передала Юржину небольшую богато изукрашенную коробочку. На тёмно‑синем фоне блестели золотистые искорки.

– Неси аккуратно. И помни, – это послание от храма Искр, не перепутай.