Какая удача

В 11:13 незнакомец впервые называет меня «зомби стажером‑членососом», и в общей сложности, это неплохо для сонного вторника. В середине недели люди в основном путешествуют по работе, и они в среднем вежливее, чем туристы, но становятся намного резче и яростнее, если перейти им дорогу, потому что У Них Есть Статус. Но сегодня легкий вторник. Это очередной хороший день по ПИЗометру, отчего настроение лучше у всех.

«Зомби стажер‑членосос» это, я полагаю, отсылка к моей бездушности, нехватке власти и влияния в обществе, и моей одиозности в целом, соответственно. (Последнее слишком грубое и не относящееся к сути разговора, чтобы конкретно ссылаться на мою предполагаемую сексуальную ориентацию.) Все начинается с мелкого шторма, единственного, что отображается на моем радаре «Везэр Андерграунд», который, по всей видимости, не дает вылететь из Литл‑Рок, Арканзас, самолету @pigsooeyhogs11, направляющемуся в Нэшвилл. Хоть я могу понять, как неприятно застрять в Арканзасе, я ничего не могу для него сделать, учитывая, что я сижу в этом кресле и за этим столом в Атенс, Джорджия. Но он не хочет, чтобы я чем‑то ему помог. Он просто хочет, чтобы я сидел и сносил оскорбления. Я обладаю уникальным набором навыков для этой работы, а сидеть и сносить оскорбления – первые среди них.

@spectrumair сижу в аэропорту Литл‑Рок уже 25 минут и никаких новостей ЧЗХ?

@spectrumair уже 35 минут жду #идитенахерspectrumair

@spectrumair я знаю что вам плевать но я все еще здесь

Нас учат не отвечать на каждый твит. Может, мы могли бы – Spectrum Air это региональная авиалиния, летающая только между восемью разными аэропортами по три раза в день; пассажиров недостаточно, чтобы перегрузить нас, даже если каждый из них взбесится – но ответы на каждый комментарий могли бы создать впечатление, что нас действительно заботят их жалобы, а это не так. Конечно, нужно делать вид, что нам не все равно: последнее, что нужно любому бренду, даже если речь идет о крохотной региональной авиалинии, базирующейся в Алабаме, это выглядеть так, будто он не ценит каждого из своих верных клиентов. Но им плевать. Если бы их это заботило, они бы наняли штатных сотрудников по связям с общественностью, координатора соцсетей и, не знаю, может, добыли бы парочку самолетов, которые не нужно задерживать из‑за нескольких тучек, замеченных в пятидесяти милях. Но Spectrum Air не такая авиалиния. Spectrum Air платит мне двадцать пять долларов в час, чтобы я вежливо отвечал на «недовольные» твиты. И не важно, что за билет по цене 79$ от Литл‑Рок до Нэшвилла ты получаешь то, за что заплатил.

Конечно, я не это ему говорю. После третьего твита и оповещения из центрального офиса, что рейс задерживается на неопределенное время, пока не решится «вопрос с погодой», я отвечаю. У меня уходит больше времени на ответ, чем у других людей, и я подозреваю, что это еще одна причина, по которой я подхожу для этой работы.

@pigsooeyhogs11 Приносим извинения за доставленные неудобства. Ваш рейс задерживается из‑за погодных условий. В данный момент у нас нет информации, но мы оповестим вас, как только что‑то узнаем.

Всегда используйте эмодзи «расслабься», отвечая злым людям. Как сильно можно разозлиться на эмодзи? Если бы мы общались исключительно эмодзи, не было бы войн.

Оказывается, @pigsooeyhogs11 может довольно сильно разозлиться на эмодзи: реплика про зомби стажера‑членососа появляется спустя два твита. Когда клиент начинает оскорблять или нападать, с ним ничего нельзя поделать, поэтому нам говорят просто отключать оповещения об их твитах. Их нельзя блокировать – это показывает, что ты их слышал – нужно просто отключать оповещения, чтобы все их вопли и жалобы стали пустым воем в эфир. Они просто кричат в пустоту.

Я признаюсь, есть определенная справедливость одиночества в идее, что разъяренные люди вбивают в свой телефон оскорбления, которые буквально никто не увидит, потому что оповещения отключены. Таким образом, моя работа почти служит на общественное благо. У всех свои демоны, и в вашей повседневной жизни сложно найти место, куда можно излить все это недовольство. Вы можете кричать в подушку, или сорваться на свою собаку, или просто накапливать это, пока все не взорвется в неподходящий момент, вредя вам или кому‑то вам небезразличному. Я бы сказал, что выплескивать ярость на дешевую региональную авиалинию в интернете это один из самых продуктивных, здоровых способов это сделать. Людям нужно куда‑то ее девать. Пусть уже выплескивают на нас.

Но все равно я никогда не отключаю их оповещения. Прямо сейчас это взбешенные путешественники, но за пределами нашего самолета это просто сыновья и дочери, мамы и папы, сотрудники и начальники, и пятый в очереди человек в «Пабликс», и обеспокоенные посетители больницы, и, в конце концов, это просто люди, лежащие в гробу, окруженные другими, сидящими на раскладных стульях и жалеющими, что не проводили с ними больше времени. Они что‑то переживают, отчаянно хотят быть услышанными, и кажется неправильным не давать им этого. Разговор закончился, как только он бросил слово «членососа». Но затыкать кого‑то, испытывающего боль, кажется жестоким. Политика компании – отключать оповещения. Но я просто не могу.

Однако, что мне действительно нравится делать, когда кто‑то перешел черту и мне больше нельзя с ними контактировать из‑за политики компании, это искать других людей на том же рейсе, которые пожаловались менее вульгарно, и давать информацию им. Может, они сидят рядом с разозленным человеком и передадут ему информацию. Мне хочется в это верить. Мне нравится представлять, что, когда незнакомка на рейсе человека, назвавшего меня членососом, узнает, что самолет взлетит через двадцать минут, она подойдет и оповестит этого человека. Разозленный человек отложит телефон, забыв, что он вообще злился, улыбнется и скажет: «Ой, спасибо». Женщина улыбнется в ответ. Два незнакомца вежливо обменялись информацией, и каждый сделал день другого немного, но лучше. Все мы переживаем такие взаимодействия. Кто‑то открывает нам дверь. Мужчина поднимает стаканчики, которые мы уронили у кассы. Никто не запоминает эти тихие, мимолетные, мелкие проявления банальной доброты, которые мы видим каждый день. Но мы будем помнить только парня, назвавшего нас членососом в Твиттере. Люди в реальном мире добры друг к другу, даже если эта доброта ничего не значит. Ее не замечают. Но так быть не должно. Мы всегда намного злее в телефонах, чем в реальном мире.

Я либо восхитителен в своей работе, либо ужасен. Я еще не решил. Но это работа и, если честно, не так уж много существует мест, куда я мог бы устроиться. Так что я не буду жаловаться на эту. Даже если @pigsooeyhogs11 только что пожелал мне заболеть раком мозга и сгореть заживо. Если подумать, я не уверен, как рак мозга должен сделать смерть от огня более болезненной или фатальной.

В дверь звонят, и как обычно я был в интернете так долго, что не заметил, как прошло все утро. Я выхожу из аккаунта и направляюсь ко входной двери. Трэвис пришел с его вторничным визитом, и принес сэндвичи барбекю из «Батт Хатт». Я уже забыл о @pigsooeyhogs11 и всех разговорах того утра. Как забавно это работает.