Канонарх

Автор: Дмитрий Кузят

Возрастное ограничение: 18+

Текст обновлен: 27.12.2024

Аннотация

Настоящая книга написана автором, дабы прославить Бога, диавного во святых своих. Показать глубину веры и преданность своему служению тех священнослужителей, которые в начале двадцатого века испили полную чашу страданий в лагерях особого режима. Главный герой, является близким родственником автора, и описанные в книге события, были услышаны им из уст его дедушки и родных знавших его.Глубокая благодарность Марье Рязановой за проделанную работу.

Канонарх

Дмитрий Кузят

Редактор Марья Валериевна Рязанова

ISBN 978‑5‑0060‑5558‑2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Канонархъ

Начало гонений

Отец Прохор, один из последних насельников разорённого Вышинского монастыря в Тамбовской епархии, жил во времена, когда небесная благодать таяла под тяжестью лихолетья. В 1920‑е годы обитель закрыли. Братия разбежалась, укрывшись в близлежащих селах, продолжая жить по строгим монашеским уставам. В ту страшную пору, когда испанка безжалостно свирепствовала, братия, невзирая на власти, провела Крестный ход с Казанской иконой Божьей Матери. Безбожники арестовали иеромонаха и саму Вышинскую Святыню. Местные жители, услышав о надругательствах, восстали, стремясь спасти свою святыню. Служители режима открыли огонь, но народ, исполненный веры, шёл вперёд, призывая на помощь Заступницу: «Матушка, выручай!» По завету игумена отца Августина, некоторые монахи, обосновавшись в селах, поддерживали друг друга. Обитель превратили в колхоз, но Рождественский собор оставался открытым для служений до 1938 года.

Так закончилась монастырская жизнь для многих монашествующих того времени. Многие исчезали, кого‑то отправляли в ссыльные лагеря, некоторых расстреливали на месте или душили в камерах ГУБЧКа.

После закрытия обители иеромонах Прохор остался никому не нужным, да и идти ему было некуда. На некоторое время он поселился недалеко от Выши и жил там у одной старой вдовы, но начались облавы и ему пришлось покинуть убежище. Долго скитался Прохор по сёлам и деревенькам, иногда ночуя под открытым небом, молясь Матери Божией, чтобы управила его на белом свете по воле Божьей. Однажды в сонном видении он услышал сладчайший глас Царицы Небесной, возвещающий ему идти в окрестности родного села.

В Покровке Мучкапского уезда Тамбовской губернии жили родственники отца Прохора, но обременять их в это нелегкое время он не хотел. Побрёл батюшка со своим скудным скарбом в сторону родного села и решил поселиться в лесу. В стареньком подряснике, потёртом ватнике и кирзовых сапогах он шёл в основном ночью, чтобы не попадаться лишний раз на глаза местным жителям. После разорения монастыря и расстрела прихожан, боялся отец Прохор людей, стараясь избегать столкновения с ними. Всё в тот момент перевернулось в его сознании, сердце было не на месте от происходящего на родной земле. Мысли путались, слёзы лились из глаз, и лишь молитвой он снова брал верх над страхом: «Господи! Боже мой! Да будет воля Твоя Святая во мне грешном! – твердил он, – Помоги мне, укрепи на сем скорбном земном пути.» Воскрешая надежду, он направился в сторону родного села, непокорный жизненным соблазнам.

Часть первая

Детство и юность

Детство и юность отца Прохора прошли в родной Покровке. Сюда его предки переселились из Московских пределов в малозаселённый Тамбовский край в конце 16 века, когда Русь накрыла волна великого голода. Бояре отпускали крестьян на вольные хлеба, и именно так юго‑восток Тамбовского края начал заселяться. В семье Пётр, так звали отца Прохора в миру, был старшим среди девяти детей. Разница в возрасте была большая, потому, Пётр был для своих младших братьев и сестёр ещё и воспитателем, и нянькой. Папа, Фёдор Романович, был из батраков и дома бывал очень редко. Нанимался он трудягой там, где лучше платят и работал, не покладая рук. Лишь сезонно выбирался глава семьи домой в Покровку, чтобы принести скудный заработок и повидать родных сердцу супругу и детей.

Был у них и небольшой надел с домиком, где царила простота: земляные полы, печка посередине и занавески, делившие избу на две комнаты. Вернее, на два угла. В красном углу висели венчальные иконы Спаса и Богоматери, охраняя мир домашнего очага. В большой комнате стоял огромный стол, за которым семья собиралась за немудрёную трапезу. Чугунок со щами да краюха домашнего хлеба с луком составляли обед крестьянской семьи. Выпечка домашнего хлеба было особым делом. Дети сидели на закопчённой печке и ждали, когда мамка вынет деревянной лопатой (садником) огромный каравай из печи. Потом она смазывала его специальной сбитой жидкостью и ставила под полотенце остывать. Когда же хлеб остывал, детям отрезали корочку и посыпали солью. Не было ничего в жизни вкуснее того деревенского хлеба.

Когда Петя подрос, то стал батрачить с отцом и надолго уходил в чужие люди. Возрастал он здоровым, крепким парнем. В свободное время хаживал на деревенские кулачки, да и порой выставляли его в первых рядах. Был он крепок телом и высок ростом, а кулак имел размером с буханку. Бывало, выйдет вперёд, встанет, руки в боки. И не видать за ним никого. Была и скотинка кое‑какая в хозяйстве. Летом выезжали всем семейством на сенокос. Если батя был дома, то он вставал во главе, а за ним остальные братья да дядья и косили траву. Пока мужики косили да скирдовали, бабы готовили обед на костре. Ходили по грибы, по ягоды, которых было в окрестных лесах вдоволь. Иногда нанимались пасти стада коров и овец.