Карфаген

Невероятно, но на его лице вдруг проступили сдержанные эмоции. Он словно ожил, сбросив обличие робота и возвратившись к своей прежней роли. И вот тогда, поймав его хищный взгляд, я запылала как огромный факел.

Впрочем, причина, вызвавшая стеснение, не относилась к моему стриптизу. Она крылась глубже: в тех ничтожных деталях, что неизбежно беспокоят женщину. Скажем, бюстгальтер, не подходящий к юбке, или, опять же, растрёпанная причёска. А не накрашенные на ногах ногти и вовсе выглядели катастрофой века. Из‑за чего я чувствовала себя так, будто стояла абсолютно голая.

К счастью, Олег смотрел скорее на грудь, чем на дрожащие от волнения ноги, и в своих мыслях (что было предельно ясно) уже не раз успел раздеть меня полностью.

– Вы были лучшей, – не стал отпираться он. – Пусть и решились всего на семь предметов.

Я аж застыла, забыв про холод и стыд, не в силах выдавить из себя ни звука. Да что такое! Это какая‑то шутка или он хочет продолжения шоу?

– Всего на семь, – вновь обретя дар речи, я от отчаяния потянулась к юбке. Как под гипнозом, хотя мне было понятно, что это просто способ манипуляции. – А сколько надо?

– Зависит только от вас. Мы ведь пытаемся оценить доверие.

Я рассмеялась. Стриптиз в моём понимании уже никак не относился к сказанному. В ту же секунду юбка скользнула вниз и улетела в направлении кресел. А я осталась: уже за гранью отчаяния, но не согласная упускать победу. И понимая – любой мой следующий шаг будет не шалостью, а падением в пропасть.

То, что случилось между нами дальше, происходило как в другой вселенной. Всё заняло не больше пяти минут, но это время показалось вечностью. Я без раздумий избавилась от бюстгальтера, и мы в молчании уставились друг на друга. Олег – с улыбкой, а я – с упрёком в глазах, тщетно пытаясь отвести их в сторону.

Усилием воли мне удалось зажмуриться и подавить растущее возмущение. Ну, разве он, придумавший этот тест, был виноват в моём покорном согласии? “Да, точно он!” – вопил как резаный разум, однако с ним не соглашалось сердце.

Неудивительно, что эти противоречия и тут, и там выплёскивались наружу; и пока грудь вздымалась от возбуждения, щёки пылали от стыда и злости. А по ногам незримой колючей проволокой без сожаления поднимался холод.

Огонь и лёд сошлись внизу живота, вызвав чудовищное высвобождение силы. Той, первобытной, готовой потоком страсти снести последние бастионы разума. От наваждения, обрушившегося на меня, я только чудом не сложилась вдвое. После чего уже в каком‑то бреду одним движением избавилась от последнего. И снова застыла, внезапно сообразив, что совершила практически невозможное.

– Вы… В общем, браво, – подвёл итоги Олег, сделав отметку на моей анкете. – Что ж. Одевайтесь. Признаюсь, слегка шокирован вашей готовностью на такие подвиги.

Он отвернулся и, проглотив язык, дал мне возможность перевести дыхание. И лишь когда я снова села напротив, продолжил знакомым равнодушным тоном:

– Мне нужно подумать. Но что бы я ни решил, я обязательно позвоню вам завтра. Ну, и спасибо… – тут его голос вздрогнул. – Это действительно был вопрос доверия.

Чуть протрезветь мне удалось на улице в маленьком сквере в двух шагах от офиса. Присев на лавочку напротив цветочной клумбы, я, усмехнувшись, посмотрела в небо. Влипла так влипла. И дело было не в том, какую вольность я себе позволила. Чёрт со стриптизом. Меня тревожило то, что стало причиной помутнения разума. А этой причиной, как я уже поняла, являлся мой возможный работодатель.

 

 

Глава третья

 

Маша сидела за нашим любимым столиком и переписывалась с кем‑то по телефону. За три недели, что мы не виделись с ней, она серьёзно изменила образ. Из яркой блондинки, смахивающей на девочку, стала практически роковой брюнеткой. А вместо любимых пиджака и брюк на ней было строгое деловое платье.

Я стушевалась и, прежде чем поздороваться, какое‑то время простояла рядом. Пока она, закончив свои дела, не подняла в изнеможении голову.

– А, это ты! – тревога в её глазах сменилась искренней беззаботной радостью. – Ну, наконец‑то. Рассказывай, как прошло, а то я точно лопну от любопытства.

В этом вся Маша. Если ей что‑то нужно, она поднимет из постели мёртвого. Так было всегда, и даже новый имидж не отразился на её характере. Зная подругу, я присела за столик, намеренно долго воздерживаясь от ответа. Терзали сомнения: могла ли я доверять тому, кто любит поболтать о лишнем.

На моё счастье, тут принесли меню, и минут пять мы мучили официанта. Я – с глупым выбором между чаем и кофе, а Маша – с вопросами о каких‑то роллах. Так что к моменту, когда мы остались вдвоём, все свои риски я просчитала трижды.

– Ну так, что скажещь? – теперь уже с ноткой требовательности и куда строже произнесла подруга. – Он тебя взял? И как вообще впечатление от разговора с господином Хворцевым?

– Хворцев? Олег? – я с ужасом поняла, что в первый раз слышу эту фамилию. – Он… необычный. Правда, пока не взял. Договорились созвониться завтра.

К великой радости, даже такой ответ почти что полностью успокоил Машу. Она расслабилась, откинулась на диванчике и проурчала, чуть понизив голос:

– Значит, возьмёт. Олег не тот человек, кто будет мурыжить без крайней необходимости.

– Ты его знаешь? – внутри похолодело от ужаса, и я почувствовала, как задрожал мой голос. Только не это! Если они знакомы, мне было проще провалиться к чёрту.

– Так, мимолётно, – пожала плечами Маша. – Мы пару раз общались по телефону. Он очень важный, хотя и редкий клиент, а я нашла ему хорошую секретаршу.

– Ты про Кристину? – мой неуёмный страх сменился таким же искренним удивлением.

– Честно – не помню. Но думаю, что она. Там невысокая текучка кадров. Ибо Олег… – подруга на миг запнулась. – Его считают настоящим гением. Вот и решила немного полюбопытствовать, нашла ты в нём хоть что‑нибудь гениальное?

– О, да! – воскликнула я в ответ. – Он просто гений составлять вопросы!

Маша игриво склонила голову набок и посмотрела на меня с усмешкой. Она что‑то знала, и, понимая это, я как ужаленная заёрзала на диване.

– Пункт номер четыре, – после неловкой паузы почти уверенно произнесла подруга. – Ты же о нём? Ника, давай по‑честному. Я всё равно ведь раскопаю правду.

Нет, мир не рухнул. Я только раз моргнула и виновато опустила голову. Не от стыда – возникла шальная мысль, что это чем‑то навредило Маше. И что её сегодняшняя тревога – прямое следствие моего поступка.

– Да, я о нём, – не поднимая глаз, я приготовилась к неизбежной порке.