Клетка

Моя вторая рука оставалась свободной, и этому шансу я победно улыбнулась. Он открыл рот, хотел что‑то кинуть в мою сторону, как я завела руку высоко и готова была нанести пощечину, однако он снова опередил.

В спальне раздался хлопок. Моя щека вмиг загорелась, и я не смогла сдержать слезы из‑за нахлынувшей острой боли. Он отпихнул меня от себя, словно я была вонючим мусором на свалке. Почувствовала что‑то теплое на подбородке и поднесла ладонь, пока другой так же держалась за щеку. Кровь. Губа разбита. Я попятилась, боясь что‑либо еще предпринять, чтобы спасти себя.

– Какую же суку непослушную выбрал босс! Вы, женщины, должны знать свое место и помалкивать, бояться даже шелохнуться!

Его голос. Рычащий голос вгонял в нарастающий страх и холодил кожу до невозможности. Все перед глазами становилось смазанной картинкой, будто на яркий рисунок пролили воду и все краски смешались. Парень шел на меня, явно упиваясь своей властью. Спиной я уперлась в ледяные окна, и дальше выхода не было.

 

Глава 11

 

Алессио

Продолжая отвлеченный разговор, до слуха донесся резкий хлесткий удар, словно упало что‑то тяжелое, а затем и звонкий хлопок. Раздался оглушительный крик Беатрис. Я тут же уставился на гостевую комнату, куда минутами ранее направился Энрико, чтобы проверить состояние девушки после препаратов.

Не раздумывая, я подорвался с места и, минуя по две ступени, добрался до спальни. Дверь оказалась закрытой, но даже так громкие всхлипы пробивались сквозь. Беатрис находилась в доме меньше суток, и время для ее молящих слез еще не подошло. Что у них успело произойти за эти пару минут?

Открыв дверь, передо мной предстала не самая прекрасная картина: Беатрис вжималась в окна, будто могла сквозь них пройти и оказаться в безопасном месте, а Энрико стоял в нескольких шагах от нее. Спина была напряжена, а руки сжимались в кулаки и разжимались – он был готов драться. Никто из них не замечал меня, пока мой сердитый голос не разрезал тишину:

– Энрико, какого черта здесь происходит?

– Ваша девка набросилась на меня и хотела сбежать. – Ожидал подобной реакции со стороны Беатрис. Любой бы попытался первым делом сбежать с неизведанной территории, используя все возможности. Подчиненный же удивил своим поступком.

– Это не повод бить ее, – прорычал я. – Ты столько лет провел в подготовке, демонстрировал отличные результаты, твоей реакции завидовали многие солдаты, а сейчас хочешь сказать, что не заметил девчонку? И более того, позволил себе поднять на нее руку?

– Вы же сами отдали приказ проследить, чтобы она не сбежала.

– Проследить, а не избивать. Если ты заметил, что она собирается на тебя напасть, то мог с легкостью отбросить ее на кровать, закрыть дверь и спуститься ко мне. Далее – исключительно мои проблемы.

– У нее в руке было оружие, – Энрико не унимался. Он никогда не любил признавать собственные ошибки.

– Оружие? – я перевел взгляд на Беатрис, но ее словно не было в этом доме. Она никого не замечала перед собой. У меня были большие сомнения, что эта девчонка умела хотя бы правильно держать пистолет, не то что владеть им. Увидел валяющийся канделябр и только хрипло рассмеялся.

– Ты меня все больше разочаровываешь, Энрико. Куда делись твои меткий взгляд и скорость? – Он в непонимании уставился на меня, однако его тело все еще оставалось напряженным. – Думаешь, ей бы хватило сил, чтобы ты хотя бы почувствовал удар? Она же после транквилизаторов. Удивительно, как вообще смогла поднять тяжелую вещь.

Энрико выглядел как нашкодивший щенок, которого хозяин отчитывал за погрызенный диван или разорванные обои, но все равно старался оставаться при своем мнении. Сложив руки на груди, я внимательно следил за каждой его эмоцией. Обида сменяла гнев, и наоборот. Испытывающий взгляд мало кому приходился по душе: он заставлял людей говорить то, что они предпочли бы оставить в тайне навсегда, вынуждал признавать свое поражение.

– Я всего лишь выполнял приказ, ясно?

Мои челюсти начало сводить от его дерзости, и, поняв это, Энрико сделал шаг назад, но так и не принес своих извинений.

– Ты превысил свои полномочия и имеешь наглость пререкаться со своим начальником? Если бы ты был новичком, возможно, мне бы удалось понять и простить на первый раз, но не в том случае, когда ты работаешь на меня несколько лет.

– Простите, – в его голосе не было ни капли сожаления или раскаяния. Чаще всего Энрико действовал импульсивно, шел на поводу эмоций, резкого чувства возмущения и отмщения.

Я переключился на Беатрис. Поджав ноги, она чуть переместилась и теперь вжималась в угол. Тело лихорадочно дрожало. По подбородку стекла тонкая струйка крови, по щекам катились слезы. Она не обратила на меня внимания, продолжая сверлить глазами пол. Страх накрыл ее с головой, и даже при виде открытой настежь двери она не предприняла ни единой попытки выбраться.

– Выйди из комнаты и дождись меня на улице. Будет отдельный разговор.

Энрико кивнул в ответ и послушно покинул спальню. По его походке нетрудно догадаться, что он не согласен с моими словами и готов был спорить дальше, если бы в доме не находились еще люди. И дело не в Беатрис. Никто из моих подчиненных не позволял себе оспорить мое мнение или решение в присутствии Маркуса, их второго босса. В одиночку некоторые из них боялись высказать даже собственные предположения и покорно выполняли каждый приказ. Энрико же отличался стойким и буйным нравом.

– Не подходите ближе… – Беатрис выставила дрожащую руку вперед, не глядя на меня. Ладонь испачкана кровью из‑за разбитой от пощечины губы, щека покраснела и приобрела более бордовый оттенок, чем минутами ранее. Она пробовала успокоиться, восстановить сбившееся дыхание, но состояние только ухудшалось. Сдержать истерику – достаточно затруднительное дело. – Для чего вы это делаете? Я же попросила.

Молча присев перед ней, я схватил лицо за подбородок, несильно сжимая кожу. Она пыталась вырваться, но слабость не позволила осуществить задуманное. Я повернул лицо так, чтобы солнечный свет лучше упал на воспаленную часть. Кровь не прекращалась, рана оказалась глубже, чем я предполагал, и теперь заметил, что глаз тоже начал краснеть.

– Я всего лишь собирался осмотреть твой ушиб. Не обязательно визжать.

– Вы похитили меня, держите взаперти, меня ударил какой‑то громила, здесь нет телефона или другого способа связаться с кем‑то для помощи, даже ручек на окнах нет. После всего этого вы так спокойно говорите «не визжать»?

– Нет, конечно, если хочется покричать – кричи сколько влезет, пока не надорвешь глотку. Только тебя никто не услышит, хотя, с другой стороны, облегчишь мне жизнь – будешь меньше болтать.