Клетка

Пока она продолжала пребывать в шоковом состоянии, я захлопнул дверь и закрыл на ключ с внутренней стороны, оставаясь в комнате и пряча связку в карман джинсов. Беатрис вжималась в угол, желая найти там самое укромное место и спрятаться от меня, но выглядела со стороны жалко. Раздражение медленно заполняло меня. Пришлось сделать несколько глубоких вдохов и посчитать до десяти, чтобы привести себя в чувство и не вылить свою озлобленность в виде не самой звучной и красивой речи. Да и пойти вслед за Энрико мне не позволяли собственные убеждения.

Лишние проблемы сейчас ни к чему. Я зашел в ванную, и свет уже здесь горел, что навело на мысль, что Беатрис встала раньше, чем я отдал приказ подчиненному. Из нижнего ящика под раковиной вытащил небольших размеров аптечку. Перед заселением Беатрис пришлось пересмотреть и эту часть комнаты, чтобы внутри не оказалось острых предметов и того, чем она могла бы воспользоваться для побега или обезвреживания. Вытащив необходимое для обработки раны, я вышел обратно в спальню.

– Снова вколете мне то, что ночью? Куда на этот раз?

Было похвальным, что, несмотря на поселившийся страх, Беатрис находила в глубине себя последние силы для достойного и даже колкого ответа. Ее голос дрожал, что не позволило сказать едкий комментарий более стойко, чем ей самой этого хотелось.

– Если будешь мешать – да, получишь еще одну порцию транквилизатора.

– От такого, как вы, большего ожидать и не следует.

Она испытующе наблюдала за мной, похоже, в ожидании нового насмешливого высказывания, но на игры времени не оставалось. Я смочил вату в растворе и приблизил к разбитой губе, кровь на которой уже подсыхала. Беатрис зашипела от боли и зажмурила глаза, вцепилась пальцами в одежду, а другой рукой попробовала меня остановить, хлопнув по моему запястью, но я не отступился.

«Удар Энрико сыграл мне только на руку, не придется накладывать грим», – от такой идеи ухмыльнулся и убрал вату от ее губы. Крови больше не было, но глаз стал алого цвета и веко припухло. Зрелище было слишком жалким.

– В ванной на столешнице открыта аптечка, если вдруг и дальше что‑то побеспокоит.

На секунду зайдя обратно в ванную, я выбросил использованную вату и уже потянулся за ключами, как Беатрис подала безжизненный голос:

– Для чего я вам?

Мой взгляд задержался на ее карих глазах, так внимательно ищущих во мне ответ. Беатрис обхватила свои ноги сильнее и положила подбородок на колени. Словно передо мной вчера и сегодня оказались две разные девушки. Или алкоголь был виной тому, что она вела себя настолько раскрепощенно? Ее загнали в клетку, выхода откуда не было, и мне представился настолько шикарный вид – истинная Беатрис Коста, без маски.

– Как только я отсюда выберусь, все узнают, чем же на самом деле занимается столь обожаемый Алессио Хартманн.

Я громко рассмеялся над ее предположением о скорой свободе, уже и позабыв о предыдущем вопросе. До этого уничтожающая улыбка вмиг сползла с ее лица, и минутная смелость стремительно исчезла. Она приоткрыла в испуге рот и зажала ладошкой, пока я с насмешкой наблюдал за ее эмоциями.

– Скажешь потом, в каком журнале мне искать свою персону.

На полу все еще валялся канделябр. Мозги у нее работали как надо даже после большой дозы сильных препаратов. Прихватив подсвечник с собой и отперев дверь, ключи оказались в замке с противоположной стороны. Я остановился на пороге комнаты на мгновение и через плечо бросил:

– На кресле твоя новая одежда. Если тебе, конечно, хочется оставаться в грязном и разорванном, можешь не принимать ее. Будешь хорошо себя вести – позже принесу еду.

Беатрис что‑то злобно прошипела в мой адрес, но я уже не слушал ее. После столь сильного потрясения она не станет предпринимать попытки бегства, по крайне мере, в первые дни.

 

Глава 12

 

Алессио

Маркус смотрел недовольно, пока я спускался обратно на первый этаж, оставив канделябр на столе. Кофе успел остыть и стал противным на вкус. Вылив его в раковину, я принялся заваривать новый, умалчивая о том, что произошло в гостевой комнате, при этом ощущая воцарившуюся напряженную атмосферу на кухне. Маркус внимательно и с осторожностью следил за моими движениями.

Кофемашина издала сигнал начала работы, и помещение заполнил аромат свежего напитка. Прислонившись спиной к кухонной столешнице, глазами нашел Энрико: он мерил шагами территорию перед домом, опустив голову и заведя руки за спину. Я уже знал наперед, что он собирался сказать в свою защиту. После третьего слова он начнет повышать голос, считая, что так лучше и быстрее сможет донести информацию, теряясь в этот момент и не понимая, что разговаривает не со своим другом.

– Что ты опять задумал, Алессио? – Маркус неожиданно появился передо мной.

– Беатрис попробовала сбежать, как только увидела открытую дверь, и использовала канделябр для нападения, за что получила хлесткую пощечину от Энрико. Теперь у нее разбитая опухшая губа, припухшая багряная щека и залитый кровью глаз. Наверное, будет больно в ближайшее время есть и разговаривать. И, заметь, все это сделал не я.

– Если бы я оказался полностью на твоей стороне, то ты бы сейчас добавил «пока что».

– Я не настолько жестокий, чтобы бить женщин.

– Твой предел – это похищение? – саркастично задал вопрос друг.

– Мне надоело слушать упреки. Если тебе изначально не нравился мой план, почему же не отказался? Я не заставлял и не умолял. Ты мог бы сейчас находиться в клубе, разбираться с очередной кипой бумаг и даже не подозревать, что здесь происходит.

– Чтобы ты не натворил глупостей. – Чуть помолчав, Маркус добавил: – снова.

– Я дал Агате клятву, и я ее сдержу. Она не заслужила всей той боли… – последняя фраза еле слышно сорвалась с губ.

Маркус вымученно покачал головой в знак протеста и сделал несколько шагов назад, разворачиваясь лицом к окнам. Он скрестил руки на груди, показывая свое неодобрение и нежелание участвовать в дискуссии по поводу Беатрис.

– Что ты намерен делать с Энрико? Это не первый раз, когда он ослушался приказа.

– Именно поэтому он мне больше не нужен.

– Простым увольнением не обойдется, не так ли?

– Точно подметил.

В глазах друга я заметил согласие и горящие искры предстоящего азарта. Насколько бы первоклассно Энрико не выполнял свою работу в качестве телохранителя, он допускал ошибки, на которые я не собирался закрывать глаза. В большинстве случаев неквалифицированных сотрудников я с легкостью увольнял, но только не тех, кто видел мои нечестные сделки. И Энрико был одним из таких людей.