Клетка

Оружие хранилось в паре тайниках в доме, а один из них был и на кухне. Я опустился на колени, внимательно наблюдая за Энрико, и протянул руку под кухонную мебель. Одна из нижних досок скрывала за собой удобный тайник, откуда я вытащил пистолет. Проверив патроны, не стал его прятать, только крепче сжал.

– Вряд ли тебе поверят, что ты решил воскресным утром пострелять по диким животным или птицам. Прихвати глушитель.

Маркус кинул дульное устройство, и я поймал его в воздухе. Не потребовалось много времени, чтобы прикрутить глушитель к основной части пистолета. Энрико расхаживал из стороны в сторону, авторитетно заключив руки за спиной, и даже не подозревал, что это были последние минуты его жизни.

– Набери Тео, – не отводя взгляда от цели, бросил Маркусу. – Теперь он возглавляет нашу охрану, и честь быть с нами на переговорах выпала именно ему.

Я открыл широко дверь на террасу. Энрико, видимо, в своих мыслях, прошел дальше, завернул за угол дома, затем еще раз, оказавшись прямо под окнами Беатрис. Я тихо шел за ним, сжимая и разжимая свободную руку из‑за волны агрессии. Энрико наконец остановился, оглядел меня и в недоумении перевел взгляд на пистолет. Сегодняшняя его выходка стала последней каплей. Мне не было жаль Беатрис, хоть я и не считал, что можно ударить женщину, но подчиненный нахально ослушался приказа, как и раньше. Каждый платит за свои ошибки.

– Алессио, что вы?..

Он даже не успел договорить, как я поднял руку и нажал на курок.

Когда мне исполнилось четырнадцать, отец решил, что пора начать брать меня с собой на тренировки, а затем и на охоту. Хоть это и была дичь, я оттачивал свое мастерство до совершенства. У меня ни разу не дрогнула рука за все то время, что я использовал оружие. И этим я мог гордиться.

Тихий выстрел, о котором никто не узнает. Тело Энрико с пулей во лбу тяжело упало на землю, но глаза остались открытыми. Легким движением я прикрыл их. Придется потрудиться пару часов в свой выходной, чтобы вывезти тело в лес и забыть о нем навсегда.

Собираясь вернуться в дом и позвать Маркуса для помощи, я поднял голову. Беатрис, зажав рот ладонями, стояла у окна, бегло переводя взгляд с меня на мертвое тело. В других случаях я бы в спешке принялся обдумывать план по устранению свидетелей, но не в этот раз. Беатрис остановилась на мне. Я только склонил голову чуть набок и порадовался, что она наблюдала за этой картиной. Ее страх – мой друг.

 

Глава 13

 

Беатрис

В памяти продолжала ярким пламенем гореть картина, как Алессио безжалостно выпускает пулю в голову того парня. Закрывая глаза, чтобы попробовать сбежать от этих воспоминаний, расслабленное лицо хозяина дома все равно появлялось передо мной. Он так беззаботно смотрел на меня, словно выстрелил в своего лучшего друга из водяного пистолета. Мне хотелось скорее сбежать из этого места, пока еще жива. Но я не знала выхода: лес – с одной стороны, разъяренный Алессио с оружием – с другой.

Щека продолжала нещадно гореть, глаз опух, отдаваясь болью при моргании. Кровь на губе засохла, но дотрагиваться все еще было больно, да и пить казалось невозможным: легкая корочка на трещине расходилась и выпускала несколько капель крови вкупе с неприятным покалывающим ощущением.

Уткнувшись в колени, я просидела около окна далеко не один час. Наблюдала за оранжевым теплым закатом и сейчас бы с удовольствием оказалась на улице, ловя последние лучи солнца. Но я заперта. Спустя пять лет я вновь оказалась в клетке, из которой когда‑то чудом удалось сбежать. Неужели все это было временно?

Вдруг желудок подал знак. Сегодня кроме воды мой организм ничего не получил. Несколько часов назад я услышала, как открылись ворота и машина с визгом уехала. Наверное, я дома одна, но у меня не было ни единой возможности что‑либо сделать. Мне никак не выбраться отсюда. Алессио предусмотрителен: в комнате не было острых и мелких предметов, моя сумочка также осталась у него, в аптечке, кроме безобидных бинтов, дезинфицирующего средства и обезболивающих таблеток, ничего не нашлось. Он не оставил ничего, что могло бы помочь открыть замок и сбежать.

Я наконец оторвалась от неба. Солнца почти не было видно. Осмотрела комнату еще раз, и вдруг взгляд зацепился за светлую ткань. Наверное, это были те вещи, о которых сказал Алессио.

– Мне это расценивать как заботу? – я громко рассмеялась, не веря, что этот человек способен на подобное. Он похитил меня в людном месте, вколол транквилизаторы, запер в доме и позволил своему подчиненному бить меня, а потом сам же его убил. – Он явно сошел с ума. Ему стоит обратиться к психологу, а лучше к психиатру.

Медленно поднявшись с места, я подошла к креслу. Осторожно взяла вещь в руки, и она раскрылась передо мной. Это было ночное платье жемчужного цвета. Я поморщилась только от одной мысли, сколько девушек, заточенных до меня в этом месте, могли его надеть, но затем обнаружила бирку. Алессио тщательно разработал план похищения. У меня закружилась голова от такой мысли.

Я обернулась к зеркалу. На верхней части моей одежды виднелись капли крови, брюки были смяты, а огромное пятно с левой стороны груди особенно выделялось. Теперь находиться в этой одежде не очень приятно. При этом от меня исходил странный смешанный запах. Как бы я ни желала сопротивляться Алессио, мне придется принять в этих стенах освежающий душ и надеть эту вещь хотя бы для того, чтобы чувствовать себя на совсем малый процент лучше, не вдыхая столь неприятный запах.

 

***

 

Теплая вода сладко окутывала тело после напряженного дня, однако пережитые моменты она не способна была вымыть из памяти. Я перебрала тысячи вариантов, для чего понадобилась Алессио, когда могла с ним пересечься до рокового похода в клуб, но не находилось ни одной причины для похищения. Разве вообще можно найти логическое и действительно веское объяснение для такого зверского поступка? Алессио мог сделать это и ради собственной забавы. Его дикий взгляд в мою сторону говорил за него.

– Что же он со мной сделает дальше? – этот вопрос, кидавший в холодный пот, преследовал меня.

Потирая запястья, я тихо простонала от боли. Они все еще ныли от безумной и бездумной хватки мужских рук. Я судорожно начала оглядывать свое обнаженное тело, боясь увидеть синяки. Но с облегчением выдохнула: ни на одном участке кожи цвет не поменялся. Кроме щеки, поалевшей, как бутон дикой красной розы. В отличие от нынешней меня, красная роза свободна и дарит красоту вокруг. Она прекрасна и беззаботна.

Я стояла лицом к двери в ванную: так казалось спокойнее. Старое, больное и уже забытое ощущение вернулось. Я вновь прислушивалась к каждому звуку, боясь, что в любой момент дверь распахнется и меня утащат, погружая в муки. Ненормально. Для меня каждая проведенная здесь минута казалось ненормальной после нескольких лет сладкой жизни, где всем распоряжалась лишь я одна. Мои размышления перебили неприятные покалывания. Вода больно била по травмированному участку лица, но я с остервенением желала смыть красный след руки.