Клятва Гиппо Кратоса
– Ну, как? Хороший из моего потолка психолог?
– Бе‑безумно! – честно ответил Смит.
Дин, как всегда появившийся из ниоткуда, всучил козлу ведро и шпатель.
– Вот и хорошо, Смити. Поболтаете с ним по душам, пока ты будешь его штопать! – улыбнулась Мэри и упорхнула из гостиной под лапку с Дином.
Смит сплюнул, задрал еще покрытую штукатуркой голову и посмотрел на шпатель у себя в копытах:
– Вот почему мебель тут не ломается и всегда возвращается на места, а потолок надо самому чинить? А?
И шпатель сломался пополам.
***
– Так, повтори еще раз, что я сказала.
Дункан наморщил лоб и старательно затараторил:
– Смит – козел, владевший когда‑то призрачной повозкой. Родом из Южной Африки. Все, с чем он заговорит, умрет или сломается. Это его проклятие. Самая известная о нем история – то, как он задел повозку… эм…
– Кого? – грозно вопросила Бекка.
– Я забыл имя…
– Какой ты невнимательный!
– Но я помню, что этих вот, кого он задел, было много. И один ему орал в ответ: «Куда ж ты, олух, мчишься?!», а тот ответил: «В ад». И его потом нашли мертвого.
– Кого?
– Того, кто кричал. Этого… Короче, Смит живой. Да?
Бекка потрогала виски, вознеся глаза к небу.
– М‑да, память у тебя, конечно… Не говорил он «олух». Тогда это было не принято. Ну, некультурно. Понимаешь?
– Понимаю. Дальше?
– Дальше, дальше…
– Лолита и Лоан – зайчата, у которых абсолютно черные глаза. Они просятся войти в дом или в машину. Они не могут войти, пока их не впустят…
– А если их впустили, что будет?
– А что будет?
– Ты меня хоть слушал?!
– Слушал.
– И что я говорила?
– А ты что‑то говорила?..
– Дункан! Соберись немедленно! Сейчас же сказал, что будет, если впустить в дом черноглазого зайчонка!
– Э… Он тебя съест?
Бекка подумала, что на месте зайчонка съела бы Дункана. И не на месте тоже.
– Заяц физически не может съесть куницу, Ду‑Ду, – просветила его маленькая волчица. – И вообще, зачем зайчатам с черными глазами есть других зверей?
– А зачем? – спросил Дункан.
– Да незачем… – вздохнула Бекка. – Так… Заново. Кто такой…
Они говорили так довольно долго, гуляя по саду у дома Мэри. Сад казался давно заброшенным, но красивым особой, дикой красотой, к которой не прикасалась лапа садовника.
– Садовник тут есть, – сказала Бекка, когда Дункан поделился своими мыслями. – Он призрак, затрявший где‑то «между». Дин, например, или горничные физически живые и не светятся. Их здесь держит клятва верности. Они не стареют и не умрут никогда, пока Мэри здесь. А садовник – старый еж, умерший из‑за…
– Ну‑ка, ну‑ка, юная леди! – проворчал чей‑то скрипучий голос. Из‑за кустов роз показался согнутый в три погибели еж, весь белый и светящийся, как фонарик. Его непричесанные иголки беспорядочно падали на плечи и спину, как колючий плед. И катил он перед собой, ни много ни мало – настоящую, не призрачную тачку. – Нечего сплетничать обо мне! Я, может, и мертв, но еще в состоянии дать тебе хорошего пинка!
Бекка хихикнула, но постаралась придать мордочке невинное выражение.
– Прошу прощения, мистер Гарден. Я не желала вас обижать! Я лишь показываю новичку местные… достопримечательности!
– Что‑о‑о?! – взревел еж, поднимая над головой громадные грабли (к слову, не призрачные).
– Ну, вы же привидение, которое все еще полет грядки и поливает клумбы! Вы хоть представляете, какая это диковинка?
– Ах, дико‑о‑овинка?! – совсем рассвирепел Гарден. – Ну, я те окажу дико…
И тут Бекка схватила пустой цветочный горшок, напялила ежу на голову и толкнула его назад: он приземлился ровнехонько в тачку. Тачка покачнулась и покатилась прямо в колючий шиповник, опрокинув бедного ежа в кусты.
Мистер Гарден вопил так, что слышал весь дом.
А Бекка поспешила смыться в другой угол сада, уводя хохочущего Дункана с собой.
Маленькая волчица любила именно эту часть сада, потому что сюда старый призрак‑садовник редко заходил: здесь‑то он помер.
Бекка обожала уединяться в заброшенной обвитой плющом беседке с поломанной крышей. Круглую крышу беседки, похожую по форме на половинку апельсина, поддерживали колонны, а вели к беседке ступеньки. Бекка притащила внутрь выщербленную деревянную скамейку, от которой во всех лапах занозы, и беседка стала ее местом.
– Мэри пока не доверила мне какой‑то участок города, но мы можем с тобой считать, что это – наш штаб.
– Как у супергероев? – просиял Дункан. Волчонок сощурила голубые глаза.
– Так, кадет. Урок номер один: нет никаких героев. Нет и не было.
– Как это?
– А вот так. Не бывает героев, которые приходят ниоткуда и спасают тебя. А закон бумеранга и возмездие – сказки для малышей с нежным пушком и глупой головой. Никто не получает то, что заслуживает, Ду‑Ду. Счастье не приходит просто так. За него надо бороться, пуская в ход и когти, и зубы.
Дункан невесело усмехнулся:
– Ты мне будешь рассказывать? Я тоже давно понял, что заслужить что‑либо невозможно. Ведь что я такого натворил, чтобы потерять семью? И жить так, как я жил? Думаешь, я не спрашивал, за что мне это?
– И какой ты получал ответ? – негромко спросила Бекка, садясь на скамейку и жестом приглашая сесть его.
– Никакого.
Бекка взяла его за лапу и улыбнулась:
– Жизнь – это фортепиано, дорогой Ду‑Ду. Белых клавиш больше. Просто на черные мы чаще нажимаем и долго задерживаем на них внимание. Хотя, если так подумать, сыграть мелодию можно и без черных. У них даже нет названий.
