Лабиринты чести. Антология

– Прекрати свои тошные прелюдии. Говори, что случилось, – почти прокричал Матвей. Явно, что ему сорвали прекрасное сновидение.

– Короче. На жизнь Головиной Анны Федоровны вновь покушались. Со слов сержанта, находившегося около палаты нашей потерпевшей, в шесть часов утра к ней вошла медсестра. А после ее ухода из палаты донеслись звуки сигнализации. Сержант заглянул в палату, но ничего не понял. Тут прибежал медперсонал. Оказалось, что кто‑то отключил аппарат искусственного дыхания у потерпевшей. В итоге она впала в кому. Медсестру, заходившую к пострадавшей, никто опознать не смог. Сейчас проверяем камеры видеонаблюдения, куда она делась и откуда пришла, – закончил Павел.

– Вот Вам, батенька, и Юрьев день. Доигрались в сыщиков, – произнес Матвей. – В лице преступника мы получили сильного оппонента. Он очень хочет убить Головину. И тридцать первого декабря было именно покушение на убийство, а розыгрыш со мной был просто отвлекающим маневром. И вообще, если это его рук дело, – закончил он.

– Не его, а их, – вставил Павел. – В автомобиле, участвующем в стрельбе, было два человека. Как установили гаишники, автомобиль был похищен за шесть часов до стрельбы в соседнем районе. Лица преступников на видеозаписи смазаны, и установить их не представляется возможным. Ждем заключение экспертов по гильзе. Может быть, хоть здесь будет ясность, – добавил Павел.

– Не жди манны небесной, – грустно сказал Матвей. – Боюсь, эксперты тебе принесут дырку от бублика. Преступники нас опережают на три хода вперед, как говорят в шахматах. Что говорят оперативники? Что установили о событии преступления? Кем является Головина Анна Федоровна? Где родственники потерпевшей? Где свидетели, черт возьми? Чем вы там вообще занимаетесь? – уже криком спросил Матвей.

– Да. Не знал бы тебя, я бы подумал, что меня отчитывает генерал. Хотя и таких боевых генералов сейчас по пальцам пересчитать, – спокойно произнес Павел.

– Не заговаривай мне зубы, полковник, – не успокаиваясь, продолжал Матвей. – Через два часа встречаемся на квартире потерпевшей. Будем проводить повторный осмотр места происшествия.

– А может, ты даже и прав. Встречаемся в десять часов. Добро, – ответил Павел.

В указанное время друзья встретились на квартире потерпевшей. По этажам подъезда опять забегали оперативники, дабы установить свидетелей. Успокаивало Матвея только то, что преступники не возвращались на место своего преступления. Но это успокоение было недолгим… Из показаний соседа по лестничной клетке следовало, что в четыре часа утра он выходил выгулять собаку и, спускаясь по лестнице, увидел молодого мужчину, ковыряющегося в замочной скважине опечатанной двери квартиры потерпевшей. Завидев его, мужчина, дал деру. Собрать его приметы было поручено оперуполномоченному уголовного розыска. Матвей решил присоединиться к этому действию. С разрешения Павла он прослушал описание преступника. Матвей в уме прокручивал лица мужчин, которые просматривали с ним квартиру Головиной. Согласившись, что по таким описаниям он не может точно предположить внешность преступника, продолжил участвовать в осмотре квартиры. Так как ее площадь была внушительная, осмотр затянулся на четыре часа. Пока эксперты занимались своими профессиональными обязанностями, Матвей рассматривал фотоальбом, уже побывавший в руках криминалистов. Он даже посчитал его раритетом, так как фотографии в нем относили Матвея к началу двадцатого века, да и фотоальбом был довольно объемным и тяжелым. Эксперты как эскулапы обмазывали специальным порошком всю квартиру по сантиметрам в поисках оставленных отпечатков пальцев. Нашли шкатулку с ювелирными украшениями и обмазали каждую вещь, находившуюся внутри. Изъяли разорванные старинные мягкие игрушки, разбросанные по квартире. Добрались и до люстр, грациозно висящих на потолках. И вот удача. В светильнике одной из люстр зала криминалисты обнаружили вместо лампочки боевой орден Красного Знамени!

«Что это, цель преступников? И для этого нужно было им идти на убийство? Бред. Хотя сегодня и за меньшее убивают», – размышлял Матвей вслух.

«Да и цель вряд ли оправдывает средства, – уже про себя подумал он. – Однако возможно, это уже первая зацепка».

Осмотр закончили. Найденный орден приобщили к материалам уголовного дела. Матвей попросил Павла взять с собой фотоальбом, чтобы на досуге дома поковыряться в истории рода Анны Федоровны. Павел не возражал, да это, пожалуй, было бесполезно, так как Матвей мог изучать этот фотоальбом и в кабинете Павла, чего последнему только и не хватало.

Время было обеденное, и Матвей предложил Павлу перекусить. Они приехали в уютное кафе «У Саныча», которое располагалось около Ленинского шоссе, но было окружено множеством сосен и туй. Тишина и уют царили в отдельном кабинете, отведенном важным гостям. Сам хозяин кафе, Александр Александрович, обслуживал дорогих гостей. Вернее, дорого Павла. Матвей в эту категорию не попадал. Гости хорошо отобедали и приступили к размышлениям. Говорил в основном Павел. Он выдвигал версию кражи, сопряженной с убийством. Постоянно ходил по кабинету и, размахивая руками, предлагал версии задержания преступников, когда те вернутся в квартиру за орденом. Матвей думал, что отчасти Павел был прав. Такая версия была вполне возможна. Но о ней Матвей подумал гораздо раньше. Слушая Павла, он не перебивал его, а лишь представлял, как того награждают за прекрасно проведенную операцию по поимке особо опасных преступников. И вдруг остановил его и предположил, что преступники, отчаявшись, залягут на дно, посчитав, что их цель найдена оперативниками. И тогда – все. Ниточки обрываются.

– А что же тогда делать? – как‑то по‑детски спросил Павел.

– Спускайся на землю, ангел ты наш рукокрылый, – с сарказмом произнес Матвей. И уже с улыбкой на лице продолжил. – Мне надо подумать, дружище.

На чем и расстались.

Весь остаток дня Матвей провел за изучением фотоальбома и компьютером сына. Оказалось, что отцом Анны Федоровны был не кто иной, как генерал армии Федор Михайлович Головин, репрессированный и расстрелянный в апреле 1947 года. «Узнать бы, его ли это орден?» – думал Матвей. Фотографии с Федором Михайловичем заканчивались августом 1945 года. Почти на каждом фото в альбоме на обратной стороне были карандашом, а где и пером написаны даты съемки. В то время это было нормой. Из доступной информации «Википедии» Матвей прочитал, что родился Федор Михайлович в 1898 году в Тамбовской губернии, в семье потомственных военных. Отец его был подполковником, войсковым старшиной. Возглавлял он казачество на юге России. Мать была домохозяйкой и воспитывала четырех сыновей и трех дочерей. Федор Михайлович родился последним, и все внимание было обращено к нему. Родители его лелеяли, а вот от братьев и сестер ему за это доставалось. В 1908 году Федор Михайлович был зачислен во Второй Кадетский Его Императорского Величества Великого Князя Михаила Николаевича корпус. Окончив позже военное училище, он в звании хорунжего встретил Великую Октябрьскую Социалистическую Революцию и вступил в ряды революционеров. Его семья в конце 1918 года покинула Россию и уехала во Францию. Еще в начале 1917 года отношения с отцом испортились, и они перестали общаться. Два старших брата погибли на полях Первой Мировой Войны, а средний брат Максим уехал с отцом.

Матвей продолжил изучение биографии и узнал, что в марте 1919 года Федор Михайлович был награжден орденом Красного Знамени и грамотой к нему. Орден числился под номером 5.

Мелкая дрожь пробежала по спине Матвея. Предчувствие успеха стучало учащенным сердцебиением. Он схватил телефон и набрал номер Павла.

На входящий звонок Павел ответил сразу.

– Что случилось? – нервно спросил Павел.

Без предисловий и приветствий Матвей начал разговор: