Лабиринты чести. Антология

– Правильно думаешь. И труп нам подбросили специально, чтобы мы уцепились не столько за этот договор, а за факт мошенничества и в прошлом, и в будущем. Пусть сотрудники прокуратуры работают. Пока для них главное – это убийство. А нам сворачивать с тропинки никак нельзя. Лихо задумали преступники. Они надеются выиграть время, пока прокуратура будет объединять все уголовные дела – и свои, и наши. Так что, мой друг, времени у нас очень мало. Вы провели обыск квартиры убитого?

– Обыск сейчас в самом разгаре, – ответил Павел.

– Тогда чего ты меня сюда вызвал? Посмотреть на зимний пейзаж? Поехали туда. И предоставь мне по ходу все данные об убитом. Именно все. Ты знаешь мои требования, – в приказном тоне сказал Матвей.

– Ну ты и крут, дружище. Давно у меня такой запары не было, – протирая пот со лба, пробормотал Павел.

Пока друзья ехали на служебной машине Павла к месту проведения обыска, между ними продолжалась беседа по факту убийства уголовника. Матвей однозначно предположил, что киллер был профессионалом. Это свидетельствовало из того, что выстрелы, произведенные им, были точными. Первый – в сердце, второй – контрольный в голову.

Неожиданно Павел спросил:

– Матвей, а что ты таскаешь уже второй день с собой за чемодан? Что это, все твои вещи при разводе?

– Очень смешно. И вообще, не лезь в мою личную жизнь! – в приказном тоне ответил Матвей. – Я с собой вожу тот фотоальбом, чтобы тебе кое‑что показать.

– Что‑то эротическое? – не унимался Павел.

– Пошляк. Что‑то логистическое, – нервно ответил Матвей. – И вообще. Давай оставим это на потом, а то я смотрю, у тебя слишком игривое настроение.

– Ну как знаешь, – тихо пробухтел Павел. – Подъезжаем. Не забудьте свои вещички. Конечная станция.

– Давай вываливайся, колобок, – уже с иронией сказал Матвей. – Боюсь, и здесь мы уже опоздали.

Матвей опять был прав. Оперативники доложили, что прибыли на квартиру уголовника Беляева 45 минут назад. Дверь в квартиру только что открыл вызванный из домоуправления слесарь. В квартире все было перевернуто. Видать, искали тщательно и неторопливо. В настоящее время проводился розыск очевидцев и поквартирный обход. Криминалисты с собакой уже выехали.

– Собака – это хорошо, – сказал и вздохнул Матвей. – Срочно запросите все данные с уличных и придомовых видеокамер. Может, они нам что‑то расскажут.

Оперативники переглянулись. Павел увидел их реакцию на гражданского незнакомого человека, отдавшего распоряжение, и сказал:

– Ребята, руки в ноги и работаем, как учили. Вперед!

После этого подошел к Матвею и на ухо ему произнес:

– Здесь я начальник, а ты лишь свидетель, и то по другому делу. Молчи в тряпочку.

В ответ Матвей дал согласие, качнув головой.

Павел, взбодрившись, продолжил давать ценные указания своим сотрудникам.

Матвей понял, что в квартиру проходить нецелесообразно, дабы не подставить друга. После этого вызвал такси и поехал домой ждать отчета Павла.

Дома он вытащил из посудомоечной машины давно вымытую посуду. Расставил ее по местам и отправился в душ, смыть с себя весь негатив, полученный за сутки. Через час он положил на отдых изрядно потрепанную мочалку и стал собираться с мыслями, чтобы позвонить жене. Разговор, на его счастье, был коротким, так как свекровь, Лариса Александровна, чем‑то важным заняла сноху. Обменявшись дежурными поздравлениями, они закончили диалог. Матвей выдохнул. Достал фотоальбом Головиной и продолжил его изучение. Просидев за этим около получаса, он вдруг поймал себя на мысли: «Если наше следствие не исключает, что мотивом преступления могут служить награды генерала, то где они? Мы нашли только один орден. А где остальное? Может быть, все находится у родственников? Тогда мне нужен полный их список. И странно, почему дети не навещают Анну Федоровну. Может быть, их еще не установили? Так чем занимается полиция? Где последние звонки на телефон и с телефона потерпевшей? Чем вообще занимается Павел и его подопечные? Это какая‑то вакханалия. Мы топчемся на месте и констатируем преступление за преступлением. Что искали преступники в квартире пострадавшей? Что, возможно, они уже нашли? Складывается такое ощущение, что они долго готовились, и кража оружия – лишь один их эпизод этой подготовки. А что, если их несколько? Мы ничего не знаем. Кого Анна Федоровна хотела назвать «ри»? А может, это предмет, а может, фамилия? Вполне возможно, это фраза и какое‑то желание к сотрудникам «Скорой». Как бы все стало проще, если бы она пришла в себя и заговорила. Скольких преступлений мы могли бы избежать и в прошлом и, скорее всего, в будущем? Если наша версия – награды, то надо посчитать их стоимость, как бы это ни было кощунственно».

Матвей выписал все награды с генеральского кителя и через интернет начал узнавать стоимость каждой на сегодняшний день. На эту кропотливую работу у него ушло около двух часов. Сложив все суммы, он почесал затылок. Более пяти миллионов рублей. Матвей подчеркнул цифры самых дорогих из них. Это были все те же орден Красного Знамени и орден Ленина, под их номерами. «Стоп. Если преступники уже похитили эти ордена, за исключением ордена Красного Знамени, то что они ищут? Может быть, что‑то более ценное? Однако из протокола осмотра квартиры потерпевшей установлено, что золотые украшения находились в шкатулке серванта, и на них были только ее отпечатки пальцев. Получается, что украшения, которые сбыть легче, они не взяли, хотя их стоимость не отличалась от стоимости наград, а награды похитили. Какая‑то несостыковка. А вот почему? Значит, они хотели похитить что‑то ценнее, а по независящим от них обстоятельствам этого сделать не смогли. Вот почему преступники пошли на неоправданный риск и вернулись на место совершенного преступления. Но где же это самое ценное? Повторный осмотр ничего кроме ордена не установил. Что же Вы прячете, Анна Федоровна? И где? Мне очень нужны Ваши близкие родственники или лучшая подруга», – подумал Матвей. После этого встрепенулся и крикнул:

– Но где же ты, Пашка, черт тебя подери, где?

А Павел в эту секунду набирал номер Матвея. Друзья давно замечали за собой какую‑то энергетическую связь. Они как близнецы, находящиеся на большом друг от друга расстоянии, могли и думать одинаково, и что‑то похожее делать. Этому наблюдению было уже около двадцати лет.

Матвей схватил звонивший телефон:

– Ты где?

– У калитки твоей. Уже пять минут жму на звонок. Ты оглох? – спросил Павел.

– Жди еще столько же. Я оденусь и выйду. Что, не мог по‑современному? Просто предупредить о визите, – с недовольством произнес Матвей, хотя и был очень рад другу.

Наступала ночь Рождества Христова, и друзья отложили текущие дела, решив отпраздновать. С этим предложением обратился Павел, наотрез отказавшись обсуждать рабочие моменты в один из главных христианских дней. Матвей согласился. Два друга просмотрели праздничную литургию и разговелись хорошим вином, привезенным Павлом. Уже в два часа ночи из комнат дома раздавались посапывание и храп православных друзей.

Утро встретило друзей сильным дождем со снегом. Как будто разверзлись хляби небесные, и водяной потоп лился с крыши дома Матвея.