Лабиринты души. Новелла

В бесчисленном и неведомом разнообразии запахов терялись признаки иноплеменников. Но лесовики тонко чувствовали присутствие чужака. Это был их мир, их рай, их обитель. Ловко прыгая по деревьям, как обезьяны, они могли продвигаться вперед, не отходя к подножию леса. Здесь в ветвях было хорошо слышно любой далекий звук, и новый запах доносившейся с ветром.

Трир со своим маленьким отрядом продвигался по волчьей тропе в заросли, углубляясь все дальше и дальше. Он считал, что направление выбрал удачно, так как тропа всегда выведет его обратно в степь.

На просторной поляне тропа исчезла и затерялась в густой сонной траве. Здесь не так было жарко, как в степи и разноцветье трав, дурманящий их запах, кружил и пьянил голову. Трир остановился и уселся в траву. Надо было прийти в себя и подумать, что делать дальше.

Внезапно их окружили угрюмые рыжеволосые люди. Они появились так неожиданно, что Трир не успел даже вскочить на ноги, как увесистая дубина одного из нападавших опустилась на его косматую голову, расколов череп на осколки. Жизнь его оборвалась. Вира и Мака лесовики взяли в плен. Оставив труп Трир на съедение диким зверям, племя покинуло поляну.

Покой и легкость мгновенно сменили тяжесть и страх. Тело перестало ощущаться. Трир еще не понял, что произошло, но свобода от отсутствия каких‑либо раздражителей и чувств насторожили сознание и он поймал себя на мысли, что боль, страдание, голод, страх и все тяготы бытия остались только в его памяти. Он быстро свыкся с новыми ощущениями и ему захотелось поделиться ими со своими воинами, принести этот новый мир чувств своим соплеменникам. Но, взгляд увидел самого себя лежащим на поляне с изуродованным черепом и бездыханным телом. Картины поляны стали расплываться, таять, на смену им пришла светящаяся туманная мгла, растворяющая его своим блаженством. Память все реже возвращала его к пережитым невзгодам, обостряя еще больше чувства блаженного состояния.

Это длилось довольно долго, пока Трир не стал возвращаться к неприятным, мучительным воспоминаниям. И мгла стала растворять сознание, растекаясь по остаткам памяти блаженством и наслаждением покоя. И когда это стало до такой степени хорошо и уверенно утверждать сознание, что мир бытия и острых ощущений сильнее страданий, тогда пришло желание вступить в этот мир. Вернутся к соплеменникам, рассказать им все… В сознании возникли новые слова и мысли, и он вдруг понял, что с ним говорят такие же как он, Трир стал спрашивать новые и уже знакомые голоса о том, как жестока жизнь и как было бы здорово ее изменить. Два, а потом и три, и еще голоса его поддержали. Собрав единомышленников, Трир сообщил им, что пора вернутся и вести борьбу на земле за прекрасный мир. Как хорошо и прекрасно можно жить, не боясь страшных зверей, объединившись с лесовиками. Ходить друг к другу в гости, праздновать и веселиться. Эти мысли захватили его, поддержанные товарищами, помогли раз и навсегда забыть страдания мира и возбудили желание, вернутся домой. Все заговорили об этом. И возвращение началось.

Договорились о возвращении на землю семь друзей. Договорились держатся вместе и жить своим племенем дружбой и идеями борьбы за лучшую жизнь племен без войны. Но пошли старшие раньше. Бледно‑зеленоватая мгла сменилась белым туманом, затем голубая дымка открыла просторы степей, лесов, невиданных просторов, залитых водой и каких‑то причудливых деревянных коробок, увешанных белыми полотнищами шкур, надуваемых ветром. Трир ощутил, что он падает прямо на скалистый берег в крытую соломой хижину. Друзья его упали раньше, остались в белокаменном городе, а он попал в эту хижину. Когда соломенная крыша возникла в сознании, вмиг все исчезло и жажда воздуха, и страдальческое желание вдохнуть хоть чуточку воздуха, жить. И вздох произошел. Первый вздох. Сознание к Трир вернулось. Он лежал, связанный по рукам и ногам. Потолок из соломы качался туда‑сюда, и над ним склонилась незнакомая женщина и пела что‑то. Мухи жужжали у потолка. Песня лилась. Хотелось, есть. И хотение вдруг переросло в плач. Трир был ребенком. Памяти прошлой жизни не существовало. Смутное чутье возвращало его к чему‑то, чего никогда, казалось, не было. Он был ребенком. Он родился в семье рыбака. Он был греком. На земле тек век Эллинов. Расцвет греческой культуры. Расцвет могучей Римской империи, покушавшейся на весь соседний мир. Земля Рима родила Александра Македонского. А младенец, родившийся в семье рыбака, должен был стать рыбаком и поставлять отборный улов к столу правителя Афин.

Вот уже десять лет римляне пытаются сломить Афины. Но, каждый раз, когда их корабли подходят к гавани, греки запирали ворота и отчаянно сопротивляясь, отбрасывали врага прочь. Рим оставался ни с чем. После таких набегов хижина рыбака сгорала дотла, и ее пришлось отстраивать заново. Главный повар дворца каждый раз уговаривал рыбака остаться в служебном помещении. Перебраться с пожитками ближе к императору. Но грек стоял на своем, отстраиваясь и ведя свой промысел каждый раз, начиная почти с нуля. Мальчику дали имя Маркус. Маркус рос здоровым и смешным. Рано, в семь лет он уже выходил в море с отцом. Просторы моря и работы молодое сердце переполняли радостью бытия. И зачем только люди убивают друг друга?" – не раз задавал он себе один и тот же вопрос. Мальчик рос смелым и крепким. В его зеленых огромных глазах отражалось море, синее небо. Гармонично сочеталось смуглое тело с черными кудрями волос. Дуги тонких чувственных бровей придавал лицу загадочную романтичность и мечтательность. Не раз, отец, заставал Маркуса на берегу в одиночестве. Он сидел на черной глыбе, всматриваясь в закат, где последними бликами догорала вечерняя зоря и на ней появлялись первые звезды.

– Сынок, пошли ложиться, завтра рано вставать… – звал отец.

 

Глава 2

 

Шли годы. Он встретил ее у стены дворца. Девушка сидела на камне рядом с полными корзинами овощей. Маркус взглянул с любопытством на вьющийся водопад золотистых волос и остановился, чтобы передохнуть и разглядеть ее.

Он снял с плеча корзину с уловом, который нес на кухню во дворец.

Ему вдруг захотелось пошутить с девушкой, подразнить ее.

– Эй, – окликнул он, – а где твой ослик?!

Девушка подняла на него свои миндалевидные глаза и внимательно взглянула.

Маркус разинул рот. Смешливые слова застряли в горле, девушка была прекрасна. Как ангел спустился с небес на землю, чтобы украсить собой благоухание цветов, и пение птиц, так прекрасны были ее глаза и голос.

– Ты, рыбак, отпусти рыбу в море и помоги донести эти овощи на кухню.

– Я как раз туда иду.

Он взял корзину с рыбой на правое плечо, а в свободную левую руку две корзины овощей. Девушка с любопытством наблюдала за живой пирамидой из корзин рыб и овощей и звонко засмеялась, это было смешно.

Маркус медленно повернулся в ее сторону и сказал:

– А теперь веди меня.

И тяжело ступая двинулся за девушкой. Их встретил старший повар в белом колпаке и халате с огромным ножом в руке.

– О, наконец‑то, – он был куплен царем у работорговцев и за хорошую кухню царь даровал ему свободу, но повар остался служить.

– Предупреждаю Маркус, это моя невольница! – сказал дружеским тоном он.