Лабиринты души. Новелла

– Герк, я не собираюсь еще жениться, – отшучивался Маркус.

– Ну, ну, смотри, – и обращаясь к девушке, – Диана, а ты неси корзины к котлам.

Диана подхватила овощи и тяжело вошла в проем двери.

Маркус с любопытством проводил ее взглядом, полным нежного участия, как будто мысленно находился рядом и помогал справится с тяжестью корзин.

– Эта девушка дорого стоит, – не унимался Герк, – я купил ее у голландских работорговцев и продавать не собираюсь. Дочь вождя! – с гордостью сообщил он.

– А кто ее отец? Вождь, какого народа?

– Македонии, соседей греков.

– Союзники Рима? – спросил с настороженной ноткой в голосе Маркус.

Герк многозначительно выдержал паузу, затем солидно повернул полное тело и скрылся на кухне.

Маркус взял опустошенную корзину, направляясь к выходу, но тихий голос его позвал:

– Эй, рыбак!

Он обернулся, в проеме двери в переднике и длинной юбке стояла девушка

– Приходи к морю вечером! – сказал он, – посмотрим на звезды.

Она чуть кивнула головой и еле слышно, почти шепотом ответила:

– Приду.

Сердце Маркуса бешено застучало в груди, еле сдерживая дрожь, он нервно и быстро вышел. Задыхаясь от волнения, не глядя куда идет со всего быстрого шага попал под мчавшуюся лошадь. Животное стало на дыбы, исступленно заржав. В ущелье узкой улочки эхом раздался свист хлыста. И не успев понять, что происходит Маркус ощутил жгучую боль от прикоснувшейся к лицу сыромятной полосы кнута. И только тогда он посмотрел в сторону наносившего удары богатого грека в воинской одежде, стоящего на скрипящей боевой колеснице. Маркус отошел назад и поклонился. Но пыл закаленного в боях солдата распалился от этого еще больше.

– Ты, жалкий плебей! – орал воин, – ты знаешь кого остановил?!

Маркус разозлился, и, прежде чем получить очередной удар, схватил за руки разгневанного человека. Но, злой и воинственный ездок хватил рыбака кулаком по лицу.

Маркус устоял, сплюнул кровь и отшвырнув пустую корзину поднял воина на руках над своей головой. Лошадь покосилась на сцену борьбы, рванулась бешено вперед. У ездока вожжи были обмотаны вокруг правой руки, и воин с грохотом бронзовых доспех о мостовую потащился следом за колесницей, затем молниеносно очутился под колесами. Клочки окровавленного тела разметались по узкой улочке, страшным кровавым следом отмечая последний боевой путь ездока.

Маркус, отряхнув пыль с грязной туники, бросился бежать прочь от ужаса.

На пороге хижины его встретила мать. Он молча отдал ей вырученные за рыбу драхмы, стараясь быть тени, чтобы мать не увидела красную кровавую полосу на лице. Но зоркие глаза уже успели заметить ссадины на теле сына.

– Сынок, что‑то случилось? Ты весь не в себе, – мать тепло встретила взгляд сына и мягким тембром голоса продолжила:

– Расскажи мне все.

– Нет, мама, ничего страшного.

Он повернулся и быстро удаляясь к морю спросил:

– Отец давно в море?

– Да, будет к вечеру!

Маркус встревожено шел берегом к тихой лагуне, скрытой мощным пластом вулканической застывшей магмы. С плоской вершины ее, подковообразной скалы, была видна даль моря и редкие утлые суденышки рыбаков.

Маркус, как был в тунике и сандалиях вошел в море, и в одежде поплыл морем, огибая подковообразный выступ. Вскоре он добрался до скрытого пляжа и там только, лежа на песке пришел в себя. Как за щитом, защищаясь от всего мира справа и слева стеной стояла полукруглая стена, обрывом уносясь ввысь. У подножия этих выступов бешено пенилось море, вгрызаясь волнами в черноту застывшей магмы.

Шум моря, усиленный природной акустикой, крик чаек, пережитое, отошло прочь. Приятная пелена усталостью укрыла тело, пришел сон.

Маркус очнулся только с лучами заходящего солнца. Вспоминания прошедший ужас дня, он как ужаленный понял, что сегодня у него будет Диана. Быстро раздевшись, он зажал узел одежды в левой руке и вошел в воду.

Выбравшись на берег, Маркус оделся, обул сандалии и пошел по усыпанному галькой пляжу в направлении видневшейся пристани Трои.

В лучах заходящего солнца медными казались строения, башни, крепостные стены города. Шумно и спокойно плескались волны. В тихом морском воздухе, вечерней прохладой дышал ветерок. Его ласкающие прикосновения убаюкивали сознание, которое в тревожном предчувствии и чего‑то так напряженно. У черного камня, изрытого пористой поверхностью, шершавой кожицей, покрывающей всю глыбу, стояла девушка. Стройная, как статуэтка была видна ее фигурка, издали, идущему к ней на свидание Маркусу.

– Диана, – остановившись в метрах десяти окликнул молодой рыбак, боясь, что видение исчезнет, растает.

– Да, это я, – ответила, тревожно девушка, – ты ждешь кого‑то еще?! – спросила она насмешливо.

– Нет, – он подошел ближе, – я просто не могу еще поверить, что ты здесь, что этот старик Герк тебя отпустил.

– Нет, он меня не отпускал, – глухо ответила она.

И тут только, подошедший Маркус разглядел на руках ее синяки от побоев. Голос девушки дрожал.

– Он бил меня, принуждал к любви. Я сбежала.

Маркус обнял ее. Я сбежала. Маркус обнял ее. Прижал к своей груди. Стал гладить золотистые волосы, утешать девушку словами:

– Я выкуплю тебя.

– Нет, не выкупишь, – встревожено ответила она.

– Почему? – Он отстранил ее и заглянул в заплаканные глаза.

– Он бил меня потому, что приходили солдаты и допрашивали его.

Маркус встревожился.

– Что мог повар сделать?

– Они расспрашивали его о тебе. Они думали, что Герк спрятал тебя.

– Что за чепуха?

– Это не чепуха. За смерть солдата карают галерами. За смерть военачальника бросают львам. Я боюсь за тебя!

– Но почему они искали именно меня?

– Потому что тебя видели.

Она вдруг обхватила Маркуса за шею, стала целовать в губы, глаза. Прикасаться заплаканной влажной щекой к его губам.