Личное дело опера Иванова
– Ну наконец‑то! – Харламов пружинисто подхватился с места. Пара секунд – и он уже готов к бою. – Ладно, Андрюх, я понял. Чем смогу помогу, а ты давай это, бабу себе ищи на постоянку! Самая лучшая нянька – это жена, уж проверь!
Когда он умчался, Андрей пошёл к Львовичу. Тот покряхтел, пересказывая кляузу Маруновского о том, что Иванов притащил в отделение детей, но особо не злобствовал, лишь потребовал прекратить балаган и либо решить уже свои личные проблемы, либо искать новую работу. Но тут же, словно и не намекал только что на отставку, оживился:
– Я тебе на днях про ответственное задание говорил, помнишь? Вот. На юбилейный слёт ветеранов милиции в этот раз приедет полковник милиции в отставке Попко́вский.
– Не знаю такого.
– А ты и не должен. Он с Севера. Ветеран Отечественной Войны, герой, вся грудь в орденах. Но главное, что он родственник, – Львович загадочно ткнул пальцем в потолок, – понимаешь, да? Очень важный гость, надо принять по полной программе. Прилетает через две недели, встретишь его в аэропорту, организуешь заселение в гостиницу и досуг до вечера. И смотри, Иванов, не подведи честь Отделения!
– Будет сделано! И… Разрешите личную просьбу, товарищ полковник?
– Опять? Ты у меня со своим личным вот где! – черканул ребром ладони по горлу.
– Решаю вопрос, товарищ полковник! Но сегодня край, как нужно отлучиться. Петров на месте, в курсе всех дел, готов к работе!
– Эээх! – потряс кулаком Львович. – Чтобы последний раз, ясно?!
Схватив детей и как был в форме, Андрей рванул прямиком в диспансер. Нину Тимофеевну нашёл как под заказ – в кабинете у заведующей.
– Марин, пригляди‑ка за Тёмкой, – оставил он их на скамеечке в коридоре, и вошёл в кабинет.
Но что он мог доказать? Приняв при его появлении обиженную позу, нянька, однако, быстро осеклась под хлёсткими, как на дознании вопросами и тут же скандально перешла на личности. В итоге, спровадив её из кабинета, заведующая ужом вилась, убеждая Андрея, что это всё просто недоразумение. И с каким‑то маниакальным упорством сватала ему Краснову, расписывая её молодость, увлечённость детьми и профильное образование дефектолога.
– Я вам клянусь, что лучшей кандидатуры вы не найдёте! Или думаете, она без вас не найдёт работу? Пха! Да её‑то с руками оторвут, помяните моё слово, а вот вам без неё вообще никак! И я вам предлагаю её исключительно по нашему давнему знакомству…
Словом – заслушаешься! Даже как‑то ненормально вот так сходу отказываться от такого сокровища.
– Вы всё‑таки поищите ещё варианты, – хмурился, чувствуя неладное Андрей. – А насчёт Красновой, думаю, не получится. Она сама от нас вчера отказалась.
– Она… Что?! – застыла с отвисшей челюстью заведующая. – Да быть такого не может! Вы что‑то путаете!
– Ну почему же. Я‑то как раз всё прекрасно понял. Так и сказала – вы мне не подходите. Так что вы поищите, а насчёт Нины Тимофеевны – что вы можете сделать для того, чтобы она больше не работала с детьми?
– Я… А я… Ну а что я… – замямлила заведующая и вдруг кинулась к телефону: – А давайте я прямо сейчас позвоню Красновой?
Тема была переведена топорно, и Андрей не повёлся.
– Не надо звонков. Просто я хочу быть уверенным, что…
Но она уже звонила. Нервничала. Грызла губу и, каждый раз набирая номер заново, заискивающе улыбалась:
– Сейчас, сейчас! Просто не слышит, наверное.
Наконец положила трубку.
– Увы, она, кажется, вышла. Из дома. Она же у нас не числится в штате, на вольных, так сказать, хлебах. С тех пор как с научным трудом у неё что‑то пошло не так, она ещё не определилась толком куда теперь – тои в Краснодар, то ли… А может, вам чаю, Андрей Иванович? А я пока ещё попробую дозвониться?
От чая Андрей отказался. Да и до Красновой мог дозвониться и сам – её позабытые в его кабинете бумаги лежали теперь у него дома. Но звонить не пришлось – уже через пару минут они столкнулись в фойе первого этажа. И… И Краснова снова была нормальная. В смысле – приятная розовенькая кофточка, юбка до колен, опрятно лежащие на плечах волосы и лицо – такое светлое и чистое. Только вот озабоченное. И взгляд в пол.
– Оксана! – окликнул её Андрей, и только спустя долгие пару мгновений понял, что не договорил. Спохватился: – …Васильевна. – Глупо, как‑то по‑пацанячьи смутился, но тут же взял себя в руки. – Здравствуйте!
После вчерашнего не ожидал, если честно, перемирия, но Краснова, хотя и заметно нервничала во время разговора, однако упрямиться не стала.
– Да, я могу! – окинула взглядом его форму, и её щёки тут же смущённо порозовели. – Даже прямо сейчас, если вам надо на службу.
– Да, – обречённо признал Андрей, – очень надо. – Звякнул ключами на колечке: – Вы сами доберётесь?
Она уверила, что без проблем. Однако первые две остановки на автобусе они всё равно ехали вместе – Андрей на участок, а Оксана с детьми домой. Места́ им достались спереди: два двойных, лицом друг к другу. Случайно сталкиваясь взглядами, Андрей с Красновой скованно дёргали углами губ, обозначая дежурную улыбку, и, тут же отведя глаза, делали вид, что заняты своими мыслями. Но уже через пару мгновений снова встречались взглядами. И снова разбегались.
А вот Марина жалась к отцу и смотрела на Краснову не отрываясь. Исподлобья. И это его настораживало. До зуда на кончике языка хотелось прочитать ей нотацию о хорошем поведении. Ну или хотя бы просто попросить обойтись без баловства ближайшую неделю‑полторы…
По дороге на опорный пункт всё не мог избавиться от непонятного ощущения лёгкости. Гонял его и так, и эдак, и наконец, пришёл к выводу, что это от того, что Краснова, хотя и отчитала его вчера, как мальчика, и даже убежала в слезах, но не обиделась.
Тут же напрягся. Нашёл, тоже, повод для лёгкости!
Во‑первых, все её нотации и обвинения в его адрес были полным бредом, и если и обижаться – то ему на неё, а не наоборот. А во‑вторых, снова всё нелогично. То, что сегодня, не ожидая встречи с ним, она снова выглядела по‑человечески, прямо указывало на то, что вчера именно специально для него вырядилась так подчёркнуто вызывающе. Юбка эта короткая, маечка под которой… Кхм… Маечка, короче. Тоненькая, которая почти ничего не… Чёрт!
Почувствовал, вдруг, как припекает солнце. Приподнял фуражку, промакнул испарину на лбу.
Ну и что это? Попытка совращения? А цель? Да и потом – какой смысл было тогда так глупо завалиться на конфликте на почве детей, вместо того чтобы дожимать объект по прямому умыслу? Похоже на непредвиденный конфликт интересов.
Так что же ей всё‑таки надо‑то?
Пожалуй, это главный вопрос.
