Личное дело опера Иванова
– У меня нет такой одежды, как вы говорите, а макияж… Я, вроде, и так ярко?
– Да где ярко‑то?! Как моль после зимовки! – И перешла вдруг на вкрадчивый шёпот: – Он ведь одинокий мужик, Оксан! Он при виде тебя должен был либо сразу рухнуть, либо начать поить чаем с печеньками и нести всякую кобелиную чушь, лишь бы ты смеялась как дурочка и давала повод думать, что между вами всё возможно, понимаешь? И тогда, вот помяни моё слово, ты уже сидела бы у него дома! А то и лежала, – подмигнула.
– Я не собираюсь с ним спать! – возмутилась Оксана.
– Ну, – пожала плечами заведующая, – это вообще твоё дело! Хочешь спи, не хочешь – не спи, мне‑то без разницы. Мне главное, чтобы через две недели всё было готово. И мне казалось, что и тебе надо то же самое? – Помолчала, сверля её взглядом. – Не была бы Нинка такой тупой, так и вообще проблем бы не было. А так… Мне, честно сказать, и в голову не могло прийти, что он, в его‑то положении, может отказаться от специалиста с такими рекомендациями, как у тебя. Я‑то на них ставку делала! – Задумчиво покачала головой. – И чего надо мужику? Короче, ты, Краснова, если передумала или чуешь, что не потянешь, то так и скажи, буду дальше кумекать, как быть.
– Я не передумала, просто не знаю, что теперь делать. Я ведь… – Оксана вздохнула, – я ему там наговорила сегодня… Лишнего.
– О боже, Краснова, ну что ещё?
– Ну знаете, – рьяно возмутилась Оксана, – он ведь и в самом деле ведёт себя ненормально! Такое впечатление, что он о детях действительно и не думает! Только о себе и своих этих… правилах!
– Ну конечно не думает! – всплеснула руками заведующая. – Боже, Оксан, ну ты с луны что ли свалилась? Ну я же тебе всё уже объясняла! Ситуация критическая!
– Да, я помню. Просто… Просто не думала, что он действительно такой. Мне казалось он… – недоговорив, вздохнула.
– Короче, я так понимаю, вот это всё ты ему и высказала, так?
– Нет, всё не успела, нас прервали. Но и того, что успела… – Оксана виновато прикусила губу.
– Ну вот и отлично! А теперь сходишь и извинишься. Скажешь, бес попутал, похвалишь его методы воспитания, расскажешь, как восхищаешься нашей доблестной милицией в его лице. Ну и всякое такое. Самовлюблённые царьки вроде него всю дорогу на лесть падкие, точно тебе говорю! Только умоляю, на этот раз уж точно юбку короче, а каблуки выше, ладно? И макияж ярче!
Глава 3
Чпок! – смяв зелёную крышечку, палец так резко вошёл в горлышко, что кефир плеснул через край. Харламов ругнулся:
– Вот зараза! – но всё равно первым делом жадно припал к бутылке и только после того, как она опустела, потёр пятно на штанах.
– Застирай, пока не засохло, – посоветовал Андрей.
– Ничего, быстрее засохнет, быстрее отвалится, – отмахнулся Олег и вгрызся в булку. Блаженно зажмурился: – Да‑а‑а! Со вчерашнего обеда об этом мечтал! Чуть не сдох с голодухи! Нет, ну так‑то, конечно, лучше бы борщечка с водочкой, но этого у тебя точно нет, да и мне ещё в отдел на летучку гнать.
Вид у него был потрёпанный, глаза покраснели от бессонной ночи.
– Так и не взяли? – аккуратно держа вторую бутылку подальше от своих форменных брюк, Андрей налил кефир в стакан и двинул к Олегу.
– Какой там! Он даже носа не показал, как будто чует, гад! Девки задолбались на трассе стоять – каждый хрен ведь так и норовит подснять! Особенно дальнобои. Мы с мужиками уже не выдержали, говорим, чего отлыниваете, раз такое дело и зверь не идёт, подрабатывайте на ремонт кабинета, а то, вон, участковым малину наводят, а у нас в о́перской – как в заброшке! А они ржут. Помнишь, кстати, Леночку? Ну, Гаврилову? Из секретарской? Видел бы ты её задницу в чулочках, это песня какая‑то!
– На живца, значит, дёргаете? – мечтательно вздохнул Андрей. – А почему решили с этого бока заходить? Пропавшие имели отношение к девицам лёгкого поведения?
– Да нет, обычные девчонки, между собой никак не связаны. Единственное, что можно считать косвенно общим, это то, что у обеих отцы эти, как их… Бизнесмены новоявленные.
– А вот это интересно. Может, отсюда и заходить?
– Да откуда мы только не заходили уже! Проверяем уже всё подряд! Не стыкуется. Поэтому отрабатываем все версии. Ну а что делать, Андрюх? Два эпизода, это, сам понимаешь, уже на серию тянет. А нам сейчас только серийника не хватало, особенно перед этим, мать его, слётом.
– Каким слётом?
– Ну ты чего, Иванов, совсем закис тут, на участке своём? Ветеранов МВД! Круглая дата в этом году. Вас на обеспечение порядка разве не распределили ещё?
– А, это…
Да, он действительно закис. Самогонщицы, бытовые ссоры, если повезёт – велосипед у кого‑нибудь украдут или даже пацаны тачку угонят покататься. А в остальном – бумажки, бумажки, бумажки… И нехилый километраж пешим ходом по участку – по всем этим самогонщикам, дебоширам и прочим. Чувствовал себя так, словно срок мотает. Уже пятый год.
– Да мы тоже, если честно, какие‑то никакие, – словно услышав его мысли, вздохнул Харламов. – Топчемся на месте, топчемся… А толку? Львович кряхтит: устроите мне висяка[1] – всех, на хрен, попру за несоответствие. А мы, веришь, и так из штанов выпрыгиваем! – Вспомнил про пятно от кефира на ляжке, потёр. – Не хватает нам тебя, Андрюх! Фарта твоего и чуйки ищейской, ох, как не хватает!
– Не трави душу, Олеж! Отчуялась, похоже, моя чуйка. Чем дальше, тем больше понимаю, что не вылезу уже с участковых. Львович мои прошения о переводе уже, похоже, даже не читает, сразу отклоняет. Да оно и понятно – куда мне в оперативку‑то? Маринка вон, от рук отбивается совсем. И главное, при мне – тише воды, а как без меня, так нянька воет с неё! Так что хорошо ещё, если не придётся вообще осесть где‑нибудь в кабинете, бумажки перекладывать. Дожился, блин, отличник уголовного розыска. – Отрешённо погонял по столу крышку от кефира. Усмехнулся: – Бывший.
– Ой, ну кончай, Андрюх! Опер бывшим не бывает, тебе ли не знать! А вообще, я давно говорю – жениться тебе надо. Нет, серьёзно! Не хочешь заморачиваться с отношениями, так взял бы хоть какую‑нибудь разведёнку с дитём. И ей за счастье – мужика нормального отхватила, и тебе хорошо – и баба регулярная, и дети под присмотром.
[1] «Висяк» (жарг.) – нераскрытое, «повисшее» дело, преступление.
