Лирелии – цветы заката

Пока Тор разминал лапы, бегая по саду, мы расположились на веранде, обсуждая последние новости столицы Южной империи и прошедший мальчишник, который я пропустил, присматривая за племянниками, пока Вальгард был с Астрид в родильном отделении госпиталя. В какой‑то степени у меня с племянниками тоже был мальчишник. Только вместо алкоголя – молоко с медом на ночь, вместо разговоров на мужские темы – чтение сказок и бесконечная беготня с игрушечными мечами и стрелами. И бесконечные «а почему», «а для чего», «а можно», «а как это». К ночи у меня гудела голова, несмотря на то что я вампир. Как женщины справляются с этим каждый день, ума не приложу.

– Как себя чувствует Астрид? – спросил Мариус, наливая мне в бокал эльфийского вина.

– Превосходно. Они вроде как нашли с Вальгардом толковую няню на особые случаи и даже смогут появиться на вашей с Эмилией свадьбе. Ненадолго, конечно.

– Мы будем рады с Эми видеть их. Как племянницу назвали?

– Хельга. В честь нашей с Вальгардом матери. Отец, женившись на ней, так ее полюбил, что после ее смерти, когда Вальгарду исполнилось три года, ходил как в воду опущенный. Потом отошел, конечно. Жизнь‑то на месте не стоит. Но больше так и не женился. Говорил, что, может быть, женится, если встретит женщину, подобную нашей матери, но… Не случилось.

– Ну, теперь понятно, в кого ты такой, – усмехнулся по‑доброму Мариус. – Гены пальцем не размажешь.

Я рассмеялся, подумав, что мой друг, в общем‑то, прав.

– Кстати, я извиняюсь за небольшой беспорядок здесь, – Мариус обвел рукой гостиную. – Мы еще не успели с Эми разложить все ее вещи, которые она перевезла из родительского дома. Один ее гардероб чего стоит. Там только платьев около сотни наберется, если не больше. А всяких туфель, вуалеток, сумочек, украшений и всего прочего – даже считать страшно! Косметика – то вообще отдельный разговор и три чемодана величиной с княжество Элендиль. В такие моменты я думаю, что быть женщиной – чертовски нелегкая работа. А быть красивой женщиной – так вообще адский труд.

– И не говори, – согласился я, и мы расхохотались.

Раздался тихий хлопок, и около камина появился объемный сверток из бумаги.

– Это моя Эми прислала снимки и портреты в рамке, которые она захотела забрать в этот дом, – пояснил Мариус, подняв бумажный пакет.

Разорвав упаковку, он убедился, что стекла фоторамок целы, и, смяв обертку, бросил ее в камин.

– Оставлю пока снимки здесь, – он положил невысокую стопку на стол и кивнул на верхнюю фотографию: – Это Эмилия вместе с подругами на весеннем фестивале.

Я бегло взглянул на большой портретный снимок и… сердце пропустило удар. Я не поверил своим глазам! Посмотрел на него вновь. Жар разлился в груди. Я забыл, как дышать и вообще обо всем на свете, словно земля ушла из‑под ног. Неужели? Неужели? С портрета, обнимая двух подруг, среди которых была будущая супруга Мариуса, на меня смотрела с нежной улыбкой и горящим взором изумрудных глаз моя Ингерд.

 

Глава 8

Новое воплощение

 

 

Эрик

 

Придвинувшись ближе к столу, я схватил портрет обеими руками, все еще не веря в то, что вижу. Боги, неужели вы услышали меня? Это не сон и не морок? Вновь и вновь разглядывал до сладостно‑мучительной боли знакомые черты, что однажды и навсегда врезались в мою память и которые я бережно хранил все эти годы. Без сомнений, на этом снимке именно Ингерд! Те же длинные, слегка волнистые волосы цвета платины, большие зеленые глаза в обрамлении темных ресниц, нежная белая кожа, которой не коснулся загар, и даже крошечная кокетливая родинка чуть сбоку над верхней губой – все в ней до мелочей повторилось точно так же, как и восемьсот лет назад. Ее шею украшало такое же знакомое мне ожерелье из белого золота и опалов. Разве может быть так, чтобы все настолько совпало?

– Ингерд, – прошептал я, глядя на девушку на снимке как завороженный.

– Эй, Эрик, дружище, что происходит? – словно издалека донесся голос Мариуса.

Я оторвал взгляд от фото и посмотрел на друга, который в свою очередь обеспокоенно смотрел на меня.

– Эрик, ты в порядке? У тебя сердце грохочет, словно молот по наковальне.

– Скажи мне, кто эта девушка, – промолвил я, указав на Ингерд на снимке.

– Это Герда, подруга Эмилии.

– Значит, Герда, – пробормотал я. – Теперь ее зовут Герда.

– Так, я ничего не понял, Эрик! – воскликнул Мариус. Что сейчас происходит? Что значит: «Теперь ее зовут Герда»?

– Расскажи мне о ней, – попросил я друга.

– Давай для начала ты скажешь, почему так на нее отреагировал.

– Даже не знаю, как это объяснить, – признался я.

– Как есть, так и говори, – сказал Мариус. – Мы с тобой уже сотни лет знакомы, я тебя никогда не подводил. Уж мне‑то ты можешь доверять.

Воцарилась короткая пауза, пока я собирался с мыслями.

– Я уверен, что на этом снимке – моя жена.

Мариус изумленно уставился на меня:

– Чего‑о? Насколько я помню, ты говорил, что твоя жена погибла вскоре после свадьбы.

– Да. И перед смертью она оставила пророчество, пообещав, что через сотни лет вновь вернется ко мне, когда наступит осень. Тогда, ничего не зная о тарианстве, она имела в виду перерождение своей души. Моя Ингерд была пророчицей, но считала свой дар слабым. Однако перед смертью, я уверен, она увидела свое перерождение на Эсфире.

Мариус о чем‑то задумался.

– Ты уверен, что Герда – это новое воплощение твоей жены, а не просто очень похожая на нее девушка? Истории неизвестны случаи, чтобы кто‑то переродился с такой же внешностью, как и в прошлой жизни. Может, такое когда‑то и было, но кто ж знает, когда душа после смерти проходит через забвение и, вновь родившись на свет, так сказать, «обнуляется».

Недолго подумав, я все же решился показать Мариусу то, что прятал ото всех, за исключением брата и Тора.

– Слетаем в мою усадьбу? – предложил я другу. – Я покажу тебе кое‑что, и ты убедишься в том, что Герда и Ингерд – это одна и та же личность.

– Ладно, давай, – согласился Мариус. – Только Тора предупреди, что мы ненадолго улетим.