Любовь далекая и близкая
– Договорились, Александр.
– Тебе сколько?
– Что «сколько»? Лет? Тридцать.
– Конечно, ты женат, счастливая семья, дети…
– Да нет у меня никого. Ни жены, ни семьи, ни детей.
– Что так? Видный парень. Таких поискать.
– Некогда все, не до женитьбы. Работа, институт. Девчонки если и были, то такие, что быстро переставали нравиться. Но совсем недавно влюбился по‑настоящему, – Александр наконец пришел в себя и принялся рассказывать свою историю любви, спокойно, словно делился с хорошим другом. – Она тоже меня полюбила. Хотя у нее уже был жених, ваш, горьковский. У них даже свадьба была назначена. Он со временем, конечно, узнал о нашем романе и, понимая, что теряет ее, рано утром прилетел в Пермь и насильно ее увез.
– То есть вначале ты ее у него отбил, а потом он у тебя?
– Получается так.
– И что же дальше?
– Помучился я, помучился… а жить без нее уже не могу. И решил ее разыскать. Три дня искал. Исколесил весь Горький. Где только не был. Но никаких следов… и вдруг… Это случилось только что, полчаса назад.
– Не тяни, Саша, рассказывай. Подъезжаем к аэропорту, скоро будем прощаться.
– Так вот, выхожу из гостиницы, иду по проезжей части и едва не попадаю под «Жигули». Смотрю, а в машине сидит моя Галя. Испуганная, вот с такими глазами! Я что‑то крикнул ей, хотел к ней подойти, но машина вдруг сорвалась с места, сбила меня и скрылась. Что было дальше, вы видели.
– Надо же! Наконец встретил ее – и тут же упустил… – Александр‑таксист остановил «Волгу» у самого здания аэровокзала. – У нас еще минут десять есть, знаю я этот пермский рейс, успеешь. Не дело сыпать соль на рану, как говорят. Но все же скажу прямо: ошибку ты сделал, Саша, и очень большую. Лечь надо было под колеса, преградить этому, как его… жениху дорогу. Это он был за рулем?
– Не знаю, не обратил внимания, не до того было…
– …А пока бы он давал задний ход, разворачивался, ты мог выхватить ее из машины. Дальше вот что. Возникает потасовка, появляется милиция. Вас всех увозят в участок. А тебе только это и надо. Там начинаются допросы, составляются протоколы, в которых все: телефоны, адреса. И теперь Галя твоя. – И заметив, что Александр опять поглядывает на часы, сказал: – Да не вешай ты голову! Найдем мы твою Галю. Давай мне ее фотографию, езжу много, город знаю как свою квартиру. Или встречу ее, или попадет она ко мне, в мою красавицу.
– Александр, знаете… а у меня нет ее фотографии.
– Как нет? Ну, хоть какую‑нибудь, самую малюсенькую дай.
– Честное слово, нет! Мы и встречались‑то каких‑нибудь три недели. Кто бы мог подумать, что все так закончится.
– Ну, парень, нет слов. Ладно, вот мой домашний телефон и адрес. Звони и пиши. И хоть два слова скажи: как выглядит твоя Галя?
– Невысокая стройная брюнетка, волосы до пояса, и очень‑очень красивая, очень.
– Ничего себе, нарисовал портрет. Да ты знаешь, сколько в Горьком таких брюнеток «с волосами до пояса»? Тысячи, десятки тысяч. Ну, все, беги на посадку. И дай тебе Бог хорошую жену. Если не эту Галю, то другую, но не хуже.
Они обнялись крепко, по‑мужски. Александр‑таксист, не стесняясь, вытер рукавом слезы.
– Когда надумаешь здесь появиться, позвони. Встречу, обмозгуем, где и как искать красавицу. И вот еще что. Сейчас развелось полно художников, которые рисуют портреты с живых людей. Пусть сделают ее портрет с твоих слов. Постарайся описать ее как можно точнее. Сфотографируй то, что они нарисуют, и пошли мне. Я размножу фотографию и дам задание своим друзьям таксистам, чтобы высматривали Галю. Ну, прощай!
В самолете Александр пытался сосредоточиться и обдумать предстоящий разговор с мамой, который – и он это прекрасно понимал – будет для обоих не просто нелегким, а по‑настоящему тяжелым. Но «репетиция» разговора не получалась: мысли сбивались, появлялись какие‑то совсем ненужные слова и выражения, будто оправдывающие его за неудачную поездку. Поэтому, сойдя с трапа самолета, он тут же из аэропорта позвонил Вере Ивановне, разговор с которой ему представлялся простым. Поздоровавшись, он справился о ее здоровье и сообщил о своих безрезультатных поисках. И когда заговорил о случайной встрече с Галей, вдруг услышал в трубке взволнованный голос молчавшей до этого Веры Ивановны:
– Саша, я знаю, что вы видели Галю.
Александру показалось, что он ослышался.
– Вера Ивановна, в аэропорту шумно. Пожалуйста, повторите, что вы только что сказали.
– Я сказала, что знаю о том, что вы встретились с Галей.
– Но этого не может быть, простите… Об этом знают только четверо: Галя, я, этот жених – или кто там сидел за рулем – и еще таксист, который подвез меня в горьковский аэропорт. Больше никто.
– Так вот, за рулем сидел, как вы выразились, «этот жених», то есть Игорь. Он позвонил мне час назад. И по‑моему, с удовольствием рассказал о том, как сбил вас своей машиной. Я была поражена и страшно возмущена, хотела положить трубку, но сдержалась и спросила, кто дал ему номер моего телефона. Думая, что он узнал его от Варвары Яковлевны. Как‑то нехорошо похихикивая, он ответил, что номер телефона ему сообщила Галя и что она уговорила его позвонить мне. И опять же, якобы Галя просила передать вам, чтобы вы больше не появлялись в Горьком. Я вышла из себя и почти закричала, что она не могла так сказать и так себя повести. Даже хотела бросить трубку, но он вдруг попросил меня дослушать его. Галя, сказал он, хорошо знает характер этого пермского дружка и уверена, что рано или поздно он все равно найдет вас и вы познакомитесь. И как бы между прочим добавил: «Я назначен представителем Горьковского пароходства, по заказу которого в Бойценбурге, в Германии, строится речное судно. Командировка продлится около года. Представитель обязательно должен быть женатым человеком. Поэтому в ЗАГСе нам пошли навстречу, зарегистрируют нас послезавтра. И на следующий день мы с Галей вылетаем в Бойценбург». Хорошо, сказала я, дайте трубку Гале, я хочу попрощаться с ней. Он растерялся, несколько секунд молчал и потом ответил, что звонит с рабочего телефона. С трудом сдерживаясь, я попросила назвать номер домашнего телефона. «Я сама ей позвоню», – сказала я. «Это исключено!» – вызывающе рявкнул он. И тут я окончательно убедилась в том, что все, что плел этот так называемый жених от имени Гали, – абсолютное вранье, чушь, придуманная и продуманная им. Он стал мне отвратителен, и я сказала: «Вы лжец, Игорь! Пройдет совсем немного времени – и вы поймете, какую страшную ошибку совершили, лишив Галю любви и счастья, принудив ее стать вашей женой. Галя не полюбит вас никогда, знайте это! Я презираю вас и запрещаю мне звонить! Прощайте навсегда».
Пересказывая свой разговор с Галиным женихом, Вера Ивановна разволновалась и говорила резко, будто вновь отчитывала горьковского лжеца.
– Извините, Саша, опять разгорячилась, «вошла в роль», – оправдываясь, вздохнула она позже и неожиданно спросила: – И что нам сейчас делать? Мне кажется, нужно подождать, пока страсти остынут… и тогда принимать решение. А как вы считаете? Я понимаю, вам сейчас очень тяжело. Тем более предстоит нелегкий разговор с мамой. Может, не стоит ей рассказывать все? Ну, хотя бы об этом отвратительном звонке Игоря? Чтобы не делать ей очень больно.
