Любовь с ароматом сирени
– Это платье ужасно неудобное, танцевать в нем – самоубийство.
Никита засмеялся так сильно, что даже голову назад запрокинул.
– Забавная ты девушка!
– Какая есть, – немного с вызовом ответила Лиля.
К ним подошла Лисичкина. Одна. Парня своего она, видимо, потеряла во время танца.
– А я смотрю, ты тут не скучаешь, – заметила она, кивнув в сторону Никиты, а затем повернулась к нему, – Наталья!
– Очень приятно, Никита, – он галантно поцеловал протянутую Лисичкиной руку.
– Неплохо, – вынесла свой вердикт Наташа, а Лиля возмущенно ткнула ее в плечо.
Они еще немного поболтали, и девушки решили, что пора ехать домой. Точнее, об этом напомнила Лиля, потому что завтра, несмотря на выходной день, они с родителями собирались рано утром поехать на дачу. Наташка закатила глаза, но спорить не стала.
Никита вызвался их проводить.
Приближаясь к выходу, Лиля задела рукой какую‑то проходящую мимо девушку.
– Осторожнее, смотри, куда идешь! – недовольно заорала та, пытаясь перекричать громкую музыку, и, не дожидаясь Лилиного ответа, пошла дальше.
Иванова посмотрела ей вслед и вдруг замерла на месте, уставившись в одну точку.
– Ты чего? – спросила Наташка, повернувшись к ней.
Никита тоже остановился и подошел к Ивановой, мягко взяв ее за запястье.
– Все в порядке? – обеспокоенно спросил он у девушки.
А Лиля смотрела вслед уходящей брюнетке, которую случайно зацепила несколько секунд назад. Та примкнула к толпе людей, стоящих чуть дальше. Там, среди них, Лиля и увидела его.
Максим стоял, опираясь о колонну, по поверхности которой гуляли отражения разноцветных лучей от прожекторов, и рассеянно покачивал рукой с напитком. Второй рукой, левой, он нежно обнимал девушку – ту самую блондинку, которая стояла с ним в тот злосчастный день у университета.
Макс, словно почувствовав ее взгляд, обернулся в ее сторону и, увидев ее, замер. Долгие несколько секунд они смотрели друг другу в глаза, а потом Лиля повернулась к подруге.
– Ничего, – упавшим голосом произнесла она. – Пойдем уже.
И она поспешила к выходу. Подальше отсюда.
Глава 14.
Все резко пошло наперекосяк. Словно после прекрасного свидания с Лилей кто‑то нанес на него порчу.
Началось все с украденного телефона. Костров был так воодушевлен после встречи с девушкой, а, точнее, ее финала, что не сразу заметил, как у него стащили совсем недавно купленный айфон прямо из кармана.
Машина осталась у офиса, а такси вызывать пока не хотелось. На улице было так тепло и хорошо, что захотелось еще немного прогуляться.
Было довольно людно в это позднее время. Костров как раз проходил мимо кучки парней, которые стояли у крыльца высоченного здания и громко и с энтузиазмом обсуждали то ли прошедший футбольный матч, то ли еще какое‑то спортивное событие. Кто‑то из них, видимо, чересчур болезненно восприняв критику товарища, резко толкнул его как раз в тот момент, когда Максим их обходил. Пострадавший зацепил Макса плечом, и они вдвоем чуть не повалились вместе на землю.
– Прости, чувак, случайно, – заизвинялся виновник инцидента.
Кивнув, мол, ладно, бывает, Костров двинулся дальше. Пропажу обнаружил уже немногим позже, когда хотел все же вызвать такси до дома. Дернулся обратно, но, естественно, никого из стоящих там парней уже не обнаружил. Чертыхнувшись, свернул в сторону метро – давненько он им не пользовался.
Утром по пути на работу заехал купить новый телефон – не терпелось позвонить Лиле, хоть и было еще довольно рано. Но немного погодя понял, что ее номер не сохранился. Ладно, утешил он себя, это не проблема. Адрес‑то ее он помнит. Обязательно заедет после работы туда или к универу и поговорит уже лично. Так даже лучше.
Вспомнил, как она смущенно улыбалась, когда они стояли у ее подъезда, и на душе разлилось приятное тепло.
А потом позвонила мама и сообщила страшную новость – у папы сердечный приступ, скорая только что его забрала. Понятно, что все планы куда‑то ехать сразу отменились.
Отца увезли в загородную клинику, к давнему другу их семьи – доктору Константину Семеновичу Ковалевскому, у которого папа наблюдался уже много лет. Максим, естественно, тоже сразу поехал в больницу вместе с мамой, поддерживал ее, говорил, что все будет хорошо. Предстояла операция, и все, особенно мама, очень нервничали.
Несмотря на весь творящийся хаос, Макс очень переживал, что так и не успел объясниться с Лилей. А вдруг она подумает, что он про нее забыл? Или еще чего хуже – бросил? Поэтому, как только в поликлинику приехали Воронов со Стаськой и Вадимом, он сразу же отвел лучшего друга в сторону:
– Кир, у меня к тебе важное дело. Нужна твоя помощь, позарез просто.
– Какие вопросы, Макс, конечно, помогу. Выкладывай, – друг сочувственно потрепал Кострова по плечу.
– Нужно Лилю предупредить о случившемся. У меня ее номер не сохранился на новом телефоне, и я после вчерашнего свидания с ней не виделся.
– Тюю, я думал, реально что‑то случилось, – Воронов от возмущения даже языком цокнул. – Ничего с твоей Лилией распрекрасной не случится, подождет немного.
– Кир, прекрати! – Макс уверенности друга не разделял. – Тебе же несложно. Съезди в университет, зайди на этаж к экономистам. Там у них расписание у деканата по‑любому висит. Ну сделай что‑нибудь, ты же не тормоз, сообразишь. Если не найдешь там, скажи мне – я тебе ее домашний адрес дам. Правда, я номер квартиры не знаю, но подъезд точно третий, я ее провожал.
– Может, мне еще твою Дульсинею по всем этажам начать разыскивать? В квартиры к бедным, ничего не подозревающим соседям начать ломиться?
– Воронов, ты иногда такой циник! Не хочешь – не надо. Я Стаську попрошу. Или Вадика.
– Ага, так твой Вадик и побежал твои любовные проблемки решать. Ладно уж, найду я твою красавицу.
– Скажи, что у меня отец в больнице и я весь день тут. Ночью операцию будут делать, а потом, если все нормально будет, я постараюсь вырваться. И номер мой новый ей дай обязательно. И ее запиши.
– Да понял я, понял. Не переживай.
– Спасибо, Кир, ты настоящий друг, – Макс широко улыбнулся.
– Ой, вот только не надо этого пафоса! Ты еще слезу пусти давай.
Костров только головой покачал. Все‑таки некоторые люди неисправимы. Но его хоть отпустило немного.
К счастью, операция прошла успешно. На следующее утро Леонид Станиславович уже пришел в себя, и к нему даже ненадолго пускали близких родственников.
