Маленький секрет хорошей девочки

Но я наконец разглядела, что под этими смазливыми чертами лица. Гниль.

– Вали ко всем чертям, – цежу я через непомерное разочарование и жалость к самой себе.

Разворачиваюсь на пятках кроссовок, собираясь в прямом смысле бежать отсюда. Плевать, что моя сумка так и осталась у Никольского в машине. Но я морщусь от боли и не могу ступить и шагу, когда меня грубо разворачивают за запястье.

– Хрен ты отсюда уйдёшь, – сквозь зубы рычит Андрей.

– Пусти! – вскрикиваю я на весь коридор.

Со всей дури отталкиваю Никольского от себя. Вырываюсь, делаю ещё один шаг прочь… Но с размаху врезаюсь в кого‑то, кто откуда ни возьмись появляется прямо на моем пути.

Поднимаю голову и против своей воли застываю на месте. Потому что меня протыкают взглядом такие же тёмные глаза, как и у Андрея. Копия в копию.

Только передо мной худощавая женщина в белом халате. Её волосы, элегантно подстриженные под каре, выкрашены в холодный пепельный оттенок блонда. В тандеме с такими глазами это смотрится очень красиво.

– Что здесь происходит? – её голос мелодичен. Женщина, перестав буравить меня взглядом, бросает его мне за спину. – Андрей…

Я невольно задерживаю дыхание. Откуда она?.. Но ответ находится очень быстро.

Он вписан на бейджике кипенно‑белого халата.

«Главный врач Никольская Алла Сергеевна»

– Мам, всё нормально. Мы просто с Лерой ещё не договорили. У нас возникло небольшое недопонимание.

Меня окончательно пробирает ступором. Передо мной точно мать Андрея. За всё время отношений он ни разу не приводил меня в свой дом. Да я и не настаивала. Меня, не имевшую родителей, мысль, что придётся знакомиться с чужими, всегда приводила в волнение.

Но в курсе ли эта женщина, что делается под её носом?

Может, в её силах прекратить весь поганый спектакль? И пусть я толком не знаю, говорил ли Андрей когда‑нибудь обо мне матери, но в душе проскальзывает искра надежды… Вдруг Никольская образумит своего сына?

Я непонимающе перекидываю взгляд то на Андрея, то на его мать. И от их немого диалога глазами пол медленно проседает под моими ногами.

Мать и сын смотрят друг на друга так, что я и без слов их понимаю. Она не удивлена и не обескуражена присутствием Андрея здесь. Лишь сканирует его недовольным взглядом, а он… Отец моего ребёнка раздосадованно вздыхает. Мол, я пытался. И лапы ужаса сильнее сдавливают мою грудную клетку.

Никольская в курсе, что я здесь делаю и по чьей инициативе оказалась. И, похоже, всё представление только начинается.

Мать Андрея вдруг кладёт ладонь на мою поясницу и подталкивает меня дальше по коридору.

– Недопонимание, значит? – натянуто проговаривает она. – Предлагаю нам с Валерией решить всё в моём кабинете. Мы поговорим по‑женски, а Андрюша пока сходит нам за кофе. Да, сынок? – Алла Сергеевна многозначительно стреляет в него глазами.

И я даже не успеваю понять, как её сынок покорно оставляет нас одних в коридоре, а от фразы «поговорим по‑женски» у меня проскальзывает холод по телу.

Разум настойчиво просит уносить отсюда ноги, но сами ноги следуют за миниатюрной женщиной в белом халате в конец коридора.

Оказываюсь в очередном кабинете этой чёртовой клиники. И он отличается от предыдущего: здесь полное отсутствие медицинских проборов или техники. У светлых стен стоят стеллажи с книгами, везде развешаны грамоты и дипломы, стоит огромный кожаный диван у окна. Но меня усаживают за т‑образный стол, а Никольская садится напротив.

– Вы не удивлены… – настороженно начинаю разговор первой.

Алла Сергеевна касается своего подбородка ухоженными пальцами со стильным маникюром и задумчиво очерчивает его.

– О том, что ты залетела? – в этот вопрос она не вкладывает ни одного намёка на удивление. – Конечно. Андрюша мне доверяет. Мы с ним всё обсудили и решили, что сейчас нам это всё ни к чему.

Женщина напротив сама глыба спокойствия. Она уверенно держит спину, и, несмотря на один уровень наших взглядов, я всё равно чувствую каждым волоском на коже исходящее от неё превосходство. Это Никольская здесь правит балом и в сговоре со своим сынком. Он привёз меня сюда с её подачи.

А я одна. Напугана и растеряна. И собственным ушам верить не хочется так, что я почти на грани того, чтобы закрыть их ладонями и отчаянно трясти головой. Горло невыносимо дерёт паскудное ощущение опустошённости.

Страшно ли мне рядом с матерью Андрея? Ни капельки.

Мне просто жутко до того, что сжимается в гадкий комок желудок. Я панически пытаюсь вспомнить, был ли щелчок замка, когда Алла Сергеевна закрывала за нами дверь кабинета.

– Я знаю про тебя, Лера, давно, – Никольская склоняет голову, скользнув по мне оценивающим взглядом. – И не могу сказать, что безумно рада вашей связи. Но чем больше ты запрещаешь что‑то мужчине, тем сильнее ему этого хочется. Вот я и закрыла глаза на твоё появление. Ему всё равно это надоело бы. Только ты прицепилась как банный лист…

В кабинете Никольской зависает тишина. Я заворожённо слушаю эту женщину, вцепившись в неё застывшим взглядом. А может, это всего лишь сон? И сейчас завопит будильник моей сестры. Я ведь смогу проснуться от этого кошмара?

– Ну не смотри на меня как баран на новые ворота. Ты же прекрасно понимаешь, о чём я, – раздражённо вздыхает мать Андрея. – Кто там твои родители? Алкаши? Или наркоманы? Детдомовской пробиться тяжело, так почему бы не родить от обеспеченного парня. Да? – Уголки выразительных губ приподнимаются в изящном ехидстве.

Я вдавливаю пальцы в ткань джинсов и наконец решаюсь заговорить. Неуверенно и хрипло, но всё же смотря Алле Сергеевне прямо в глаза:

– Я о свадьбе даже не заикалась. Но я беременна от вашего сына. Он должен…

– Ничего он тебе не должен, – Никольская резко обрывает меня, повысив голос и протестующе выставив вперёд ладонь. А в её взгляде вспыхивает откровенное раздражение. – Меня не интересует, забеременела ли случайно или намеренно. Но никакого отношения к нашей семье ты иметь не будешь. Не рассчитывай. Да и откуда мне знать, перед кем ты ещё раздвигала ноги кроме моего сына.

Её слова, как колючки репейника, мгновенно цепляются ко мне. Жгучее чувство нестерпимо, но кто отец этого ребёнка я знаю на тысячу процентов. Набираюсь смелости и выпрямляю спину, прежде чем озвучить непоколебимую истину.

– Любой тест ДНК покажет, что… – начинаю я.

И пусть не собираюсь я бежать за тестами. У меня и цели не было примерить на себя фамилию «Никольская», но и просто молчать не хочу. Слишком больно бьёт словами мать Андрея.