Мама по контракту
Оксана срывалась на них год, доводя до остервенения. А потом внезапно затихла, и Костя понял – через неделю их опять ждет Швейцария и клиники.
И так четыре года, с короткими затишьями, когда Оксану забирали на лечение. Без нее в доме наступал покой. Дочка переставала плакать. Он не пил вечером виски.
Костя изучил вопрос со всех сторон, телефонные номера всей профессуры города были у него на горячем наборе.
Пока один врач, совсем не высшей категории, не светило, прием которого стоит заоблачных денег, а просто врач скорой, вызванный на очередное обострение, не сказал:
– Таких не вылечишь. Ей нравится. Она не бросит. Вы бы ребенка поберегли.
Костя тогда вызвал бригаду, когда ситуация вышла из‑под контроля и потребовались инъекции успокоительного.
– Говорят, есть методики. Лекарства.
Врач пожал плечами:
– Может, и есть. Но не для таких. Простите. Это неприятно осознавать. Но у вас ребенок. О дочке подумайте. Это опасно.
И время показало, что светила ошибались, а простой фельдшер понимал в жизни больше.
Оксана возвращалась с лечения, пару месяцев злилась от невозможности достать таблетки, а потом все начиналось по новой.
Неделю назад Костя подал на развод.
Не выдержал.
Потому что жить в постоянном напряге и ожидании, что Оксана вытворит, он не мог. Любовь, которая в сказках преодолевала все, всухую проиграла таблеткам.
Костя разлюбил свою жену. Во всех смыслах.
Она вызывала брезгливое чувство отторжения.
Ее суетливость, истеричность и желание манипулировать даже в моменты просветления бесили неимоверно.
Но все годы он на что‑то надеялся. Вспоминал, как было хорошо. Тогда. До. Это “до” снилось ночами и читалось в глазах Миры, которая маму обожала несмотря ни на что.
Ребенок же. Куда ей без матери?
Даже такой.
Этот аргумент останавливал Костю все годы. Ясно, что бросить дочь на опеку такой матери он не сможет – свою маленькую принцессу чудовищу не отдают. Но и разлучать Оксану с ребенком тоже было нельзя.
Даже сквозь марево зависимости было видно, что она тянется к Мире, хочет наладить контакт. Но, видимо, уже не может.
Мира же считала маму самой красивой. И доброй. И прекрасной. Рисовала ее портреты в альбомах и планировала, как они поедут осенью в Диснейленд.
А Костя понимал, что еще чуть‑чуть – и рехнется. Если бы он мог постоянно брать дочь с собой на работу, то дома бы не появлялся месяцами.
Однажды утром проснулся, услышал, как Оксана отчитывает няню, и понял – все. Хватит.
Первое слушание обещали провести через десять дней – юристы торопили суд как могли.
Костя собирался забрать себе Миру – это даже не обсуждалось, но Оксана словно что‑то учуяла.
Стала тише, осторожнее. Дома почти не появлялась. Заявление на развод не подписала – просто забрала и сказала, что посмотрит.
Костя как чувствовал, просил няню, которая сидела с Мирой с младенчества, быть повнимательнее. Вдруг что? Та и была внимательной. Дома. А вот в частном саду, куда Мира ходила ради игр с другими детьми, не стали заморачиваться. Уступили! Побоялись скандала. Мама же пришла за ребенком! А то, что эта мама способна забыть дочь посреди торгового центра, они не подумали. Отдали.
И теперь его дочь один на один со своей ненормальной мамашей. Господи, надо было сдавать ее в дурку еще три года назад, забирать Миру, переводить бизнес в столицу и уезжать!
Все жалел, думал – наладится. Исправится. Придет в себя, поймет, что у нее семья.
Идиот!
Костя протер глаза, глянул на себя в зеркало заднего вида. Все его тридцать пять лет сейчас просто отпечатались на лице. И синяками под глазами от волнений и недосыпа, и небритостью. Докатился. Как бы тут судья не решила, что папаша у Миры под стать мамаше.
Костя врубил слежение на мобильном. Два трекера – один вшитый в спинку рюкзака, а второй в воротник куртки. Есть контакт! Недалеко. Минут десять.
Костя дал по газам и вывернул руль.
Нужно было успеть перехватить машину Оксаны, пока та стоит на месте. Потому что если эта ненормальная рванет от него по городу, то точно угробит себя.
И ребенка.
11. Зарецкий
Оксана для стоянки выбрала какие‑то дворы, рядом с жилыми домами. То ли хотела спрятаться, чтобы не нашли, то ли просто случайно занесло.
Ее красный рендж ровер он увидел сразу. Фара разбита, бампер почти отвалился. На лобовом трещина. Мать твою, она еще и в аварию попала!
Костя бросил машину поперек проезда, чтобы эта дура не дала по газам и не решила сбежать, и рванул к рендж роверу.
Сквозь тонировку еле разглядел, что внутри.
Оксана, уткнувшись в руль, сидела в отключке на переднем сиденье.
Мира – на заднем, в автокресле, играла с мягкой игрушкой. Хорошо хоть машина умная – не заглохла и салон не выстыл.
Костя тихонько постучал по стеклу.
Мира улыбнулась, открыла ротик и тут же его заткнула ладошкой, вспомнила, что мама спит и будить не надо.
Костя прижал палец к губам, подтверждая, что нужно быть тихой.
Мира отстегнула ремешок, взяла рюкзачок и разблокировала дверь.
Сама.
Оксана даже не блокнула все замки с водительской двери! А если бы к машине подошел не Костя?
Если бы…
– Папа, привет! Мама очень‑очень устала. Но ее скоро можно будет разбудить, и мы поедем на мультик. В кино. Там будет вкусная картошка фри. Поедешь с нами?
