Между нами обман

Скорее всего, даже узнав всю историю целиком, он включит барана. Просто из принципа. Или не поверит в существование Эллы, или не поверит, что она его. Да и кто поверит, что после одного полового акта, именуемого изнасилованием, можно забеременеть. Еще меньше людей поверит в том, что такое можно простить. А я простила. Просто Миша он… Он не насильник. Он нежный и заботливый, он всего лишь недолюбленный ребенок, один из тех, кто находят себе не очень удачных друзей вроде этого Глеба. Самое главное, что наши чувства были взаимны. До сих пор жалею, что не рассказала ему все сразу. Боялась. Так боялась, что готова была рискнуть всем.

Наконец нужная остановка. Спустя несколько улиц пешего бега, я наконец попадаю на Думскую. Самое злачное место Питера. Если вам нужны наркотики и проститутки, то нужно ехать именно сюда. Я только слышала об этой улице, а теперь увидела воочию. Даже не удивлена наличию полиции, которая вскрывает очередной притон. Под шум клаксонов и крики людей я пробираюсь к нужному бару и захожу внутрь. Вид у меня явно неподходящий, так что меня даже пускать не хотят.

– Вы к кому?

– Я на работу устраиваться. Меня ждут.

– Да? – амбал осматривает меня с головы до ног. Знаю, что нравлюсь, даже в таком домашнем прикиде. – Ну проходи. Потом номерок мне оставь, погуляем.

– Ага. Спасибо, – протискиваюсь в самую глубь и сразу к бару. Народу столько, что дышать нечем. Набираю Кате, и она появляется почти сразу.

– Ну и видок.

– Я не развлекаться пришла. Веди.

– Чем занималась? Ну, этот год?

– Училась, работала. Для тебя ничего интересного.

– А я замуж вышла.

– Чем меня очень удивила. Он же изменял тебе.

– Больше не изменит, если конечно не хочет лишиться всех радостей привольной жизни.

– Ну понятно, – иду за ней, пробираюсь сквозь толпу, потом по темному коридору и наконец оказываюсь в випке. Тут уже девочки во всю скачут на коленях Миши. Глеб просто пьет.

– О, какие люди, – меня злит Глеб. Если он такой хороший друг, чего ж не сказал, кто я на самом деле такая. Чего тянул? – Привет, Алиса. Олеся, как там тебя.

– Для тебя Алиса Александровна.

– Все, пойдем, – утаскивает Глеба жена, а я остаюсь одна, напротив девушки, что закрывает обзор мне на Мишу.

– Вон пошла, – смотрю на нее, кидаю ее лифчик.

– Не ты меня нанимала. Не тебе выгонять.

Я даже разговаривать с ней не буду. Просто подхожу и хватаю за волосы. Она орет, пытается вырваться, но я сильнее. Просто вытаскиваю суку за шторку и бросаю на пол.

– Я охрану позову, – орет она, но я уже не слышу. Поворачиваюсь к Мише, который опрокидывает в себя очередную порцию виски.

– Нахуй пошла.

– Это я уже слышала. Хватит пить. Давай поговорим.

– Не о чем нам с тобой разговаривать.

– Да просто послушай меня! – уже ору, забирая у него очередной стакан. Он бросает руку, словно она без костей, смотрит на меня непроницаемым взглядом. Оглядывает как тот амбал, но при этом зная, что под этой одеждой. Мне даже кажется, что во время нашего короткого романа я чаще была обнаженной, чем в одежде.

– Раздевайся, – шипит он с яростью, встает, напротив.

– Что? Зачем?

– У меня больше года не было секса, как думаешь зачем? – хватает меня за руку, на диван роняет, сверху ложится. Он не пьяный, в его руках столько силы, что я просто устаю отбиваться. Он дергает штаны вниз, но я бью его по лицу.

– Миша! У нас дочь есть…

– Что – то по фигуре не заметно, что ты родила. Еще более костлявой стала, – задирает он кофту с майкой, в соски до боли вгрызается, на удары по спине даже не реагирует. – Миша! Не будь таким. Я правду говорю!

– Я должен тебе поверить? Тебе, которая меня в тюрьму посадила? Либо давай трахаться, либо выметайся…

Часто дышит надо мной, взглядом насквозь прожигает.

Весь мир замирает.

Дыхание становится порывистым.

Я поговорить пришла, сказать ему правду, но в голове шум, а перед глазами пелена. Все тело ею стягивает, как дымом. Глушит разум, не дает пошевелиться.

Даже, когда он окончательно скидывает с меня кофту с майкой и в губы врезается. Грубо, жестоко, наказывая. Его руки как плети, причиняют боль. Но даже эта боль от него сродни наслаждению.

 

Тело отвечает, разум молчит. Внутренний голос шепчет: «один разок».

Как часто, лежа на своем промятом диване, я вспоминала его ласки, его член внутри себя. Сколько раз я ласкала себя и не могла кончить. Сотни ночей без него с одними лишь только воспоминаниями. Сладкими, порочными, порой неправильными.

Сама тороплюсь его раздеть. Чиркнуть ширинкой, обхватить твердый член ладошкой, с удовольствием услышать протяжный стон.

Он хочет меня.

Ненавидит, но хочет.

– Сука, – шипит он в губы, расплющивает грудь ладонью, сжимает, соски мучает. Шею прикусывает. Я лишь скольжу по члену вверх‑вниз, не веря, что все это наяву происходит. Что мы снова вместе, хоть на этот короткий порочный миг. – Убить тебя мало.

Он втягивает один сосок в рот, другой пальцами оттягивает до сладкой боли. Я лишь выгибаюсь в его руках, ноги шире раздвигаю, чувствую, как задница скользит на смазке по кожаному дивану. Миша поднимается к губам, прикусывает, в глаза смотрит, устраиваясь между ног поудобнее. Тычется головкой между скользких складок, раздвигает их, готовый проникнуть до упора.

– Вот они! Посмотрите, развели тут блядство! – кричит та девка, которую я выкинула. Реально за охраной пошла? Дрянь. Немного же осталось!

Миша тут же подскакивает, ширинку застегивает, бросает мне в лицо кофту.

– Мы уже уходим, – кидает он на стол несколько крупных купюр. – Давай живее. Ты вроде поговорить хотела.

 

Глава 4