Напротив друг друга

В отличие от нее, я надела простое и удобное платье (пусть скажет спасибо, что не встречаю его в халате), собрала волосы в тугой хвост на затылке и решила обойтись без макияжа. В конце концов, мне совсем не обязательно было кому‑то сегодня нравиться. Да и красилась я очень редко. Мамушка так и говорила, что я и без косметики слишком яркая. Наверное, все дело в наследственности. От мамы я унаследовала густые каштановые волосы, которые порой бесили меня излишними завитками, крупные черты лица и смуглую кожу. Ну и глаза у меня были почти черные. Порой мы с Дианкой даже смеялись, что природа нас специально создала настолько разными, чтобы мы подчеркивали красоту друг друга. Хотя, себя я красивой не считала.

– Это он! – вздрогнула Диана, когда в дверь позвонили.

– Сиди ровно, я открою, – велела я сестре.

Еще не хватало, чтобы несясь в прихожую, она запуталась в полах платья. Мамушку я тоже попросила остаться в гостиной.

– Вы?.. – уставилась я на гостя, глазам своим не веря.

Передо мной стоял тот самый мажор из супермаркета.

– Неожиданная встреча, – растянул он губы в усмешке, опуская огромный букет цветов. – Значит ты сестра Дианы?

– Стоп! Тсс!.. – перешла я на шепот и прижала палец к губам. – Мы не знакомы! – посмотрела на парня так, что, кажется, он струхнул. Ответом мне послужил лишь быстрый кивок.

 

Глава 3

 

– Ну и видок у тебя… – первое, что услышал Никита от своего зама и верного друга Геннадия. – Это ж где ты так набрался вчера, что на тебя смотреть больно? Постой‑ка! Уж не у своей ли подружки дома? Ты ж вчера на смотринах был…

– Геныч, помолчи, – скривился Никита. – Голова сейчас и без тебя лопнет, – взял он со стола бокал, в который только что бросил таблетку аспирина. И не продолжил, пока не осушил бокал до дна. – Напился я дома, – посмотрел на друга.

– Повод хоть был? – сочувственно поинтересовался Геннадий.

– Еще какой, – аккуратно кивнул Никита – каждое движение головой отдавалось резкой болью где‑то внутри нее. И зачем он только приговорил вчера бутылку виски? – Вчера я познакомился с Бабой Ягой.

– С кем? – расхохотался Геннадий, удобно устраиваясь в соседнем кресле.

С самого утра Никита попросил секретаршу никого к нему не впускать, кроме первого заместителя. И все свои встречи на первую половину дня тоже отменил. Оставалось надеяться, что к обеду ему полегчает. Ну а пока он полулежал в кресле, страдая от жесточайшего похмелья. Когда испытывал такое в последний раз, он уже не помнил.

– Помнишь ты кралю, которая чуть не заняла наше место на парковке перед супером вчера?

– Не очень, если честно, – прочитал Никита на лице друга работу мыслей.

Хотя, пацаны могли и не заметить ее вчера.

– Ну в общем… Вчера я познакомился с сестрой Дианки.

– И как она?

– Говорю же. Баба Яга.

– Что, такая страшная?

– Внешне – обычная, – пожал плечами Никита. – А вот характер…

Невольно мыслями он унесся во вчерашний вечер. С каким настроением он ехал к Диане, и что получил в награду. Он и к выбору цветов подошел очень тщательно – не купил стандартный букет в первом же попавшемся цветочном магазине, а заехал в самый лучший и букет попросил составить эксклюзивный, да побольше. Хотел произвести впечатление, называется. Произвел…

 

– Никита, а вы всегда так тщательно следите за своим внешним видом?

Она спросила об этом так, словно для мужчины считается позором выглядеть хорошо. Словно обвиняла его в опрятности.

– Мне кажется, это естественно.

– Да кто бы спорил! – понимающе хмыкнула Алиса (имя еще такое – ей прямо подходит, хитрая, как лиса). – Брендовые шмотки, штучный экземпляр. Наверняка, только от ведущих кутюрье. Такие, чтобы издалека кричали о богатстве…

– Не понимаю, что в этом плохого?

– Да ничего, кроме самого желания выделяться везде и всегда…

 

И все разговоры за вчерашним ужином так или иначе сводились к обсуждению чего‑то, что сам Никита считал нормальным и естественным. Таким же это считала и Диана. И мать ее показалась Никите нормальной, правда какой‑то слишком уставшей. Впрочем, с такой старшей дочерью не удивительно. Поди, всех достала своим занудством. Его она вчера буквально довела до точки кипения. Под конец он уже еле сдерживался. Потому и напился дома, чтобы снять стресс.

– Хотел бы я на нее посмотреть, – снова хохотнул Геннадий, когда выслушал Никиту, всё то, что он пожелал рассказать. И это он еще половины не вспомнил, ну или воспаленное сознание не позволило.

– Уверяю тебя, не стоит. Чур тебя от таких знакомых! – скривился Никита. – Она… самая настоящая стерва!

– А фейс у нее как? – обвел Геннадий пальцем лицо.

– Лицо как лицо, – протянул Никита. – Нормальное, обычное… И они с Дианкой совсем не похожи, как будто от разных отцов. Нужно, кстати, уточнить. Короче, семейка еще та. Не скоро я снова захочу с ними пообщаться.

– Ну, главное, что Дианка у тебя не такая…

– Знаешь, мне вчера показалось, что она во всем слушается свою сестру. И мне это совсем не нравится.

– Тогда у тебя, дружище, нет выбора, как понравиться ее сестре, – хмыкнул Геннадий. – Ну а что? Слабо очаровать ее? Покорить и сделать своей… единомышленницей? – не сразу подобрал Геннадий определение.

Как будто Никита сам об этом не думал. Но с такими, как эта Алиса, у него никогда не получалось находить общий язык. Слишком она… категоричная. У таких женщин всегда есть свое мнение и обо всем. Только его они считают правильным, и только на него опираются в поступках и суждениях. Переубедить таких практически невозможно. И она уже!!! составила о нем мнение. И случилось это не вечером, когда пришел к ним домой, а еще в том злосчастном супермаркете. Не пересекись там они, возможно, и вечер прошел бы иначе. И надо было признаться, что сам он в супере вел себя не должным образом. Эх… знать бы тогда, что она сестра Дианы, и место бы ей на паркинге уступил, и в магазине обошел бы стороной, вместо того чтобы блистать остроумием… Ах если бы… И что теперь делать, Никита ума не прилагал. Одно он знал точно, что не хочет терять Диану, которая его устраивала ВО ВСЁМ, из‑за ее не самой адекватной сестры.

– Сомневаюсь, что у меня это получится, – поделился Никита с другом. Уж при нем он точно мог не притворяться.

– Слушай, а у нее есть кто‑то? – осенило Геннадия.