(Не) просто сосед
– Ты сейчас что, обвиняешь меня в чём‑то?
– Да боже упаси, Марк! Просто думаю. Если ты завёл себе бабу в вирте, что тебе мешает завести её в реале? Или одноразовых снимать? Гостиница вон, за сквером, десять минут ходьбы… Слу‑у‑ушай, и почему я раньше‑то до этого не додумалась?
– Перестань!
– Да почему перестань‑то? Всё же логично, Марк! Сам смотри: я тебе недодаю, это мы уже выяснили; ты у нас мужик ого‑го – это мы тоже выяснили. Контролировать я тебя не могу. Зарабатываешь ты теперь сам, а сколько – я не в курсе… Блин, Марк, да ты сто процентов мне изменяешь!
Понаблюдала, как его лицо наливается злым багрянцем.
– Неприятно да? А у меня так каждый раз! Я пашу как чёртова мужебаба, прихожу домой, хочу просто твоего понимания и заботы – хоть какой‑нибудь! – а ты мне каждый раз вот эту хрень на голову сливаешь. Ну и как ты думаешь, хочется мне после этого тебя в постели ублажать?
– Полин, ты что, серьёзно думаешь, что я тебе изменяю? В смысле, по‑настоящему?
По‑настоящему, блин. Как будто измена бывает понарошку! Посидела, сложив руки перед остывающим супом, вздохнула:
– Нет, Марк, я предпочитаю тебе верить. Я даже на завод не поеду, хотя прямо тебе говорю – я уверена, что ты покалечился по собственной глупости. Даже не знаю, вы идиоты, прямо на распиловке что ли трахались? – в груди резануло обидой, перехватило горло. Пережидая приступ, Полина закрыла лицо ладонью, но не выдержала: – Да ну тебя! – и, так и не поев, сбежала на работу.
Ближе к вечеру, собираясь идти в садик, отвлекалась на шум за окном – словно трактор, а то и целый танк подъехал. А оказалось, всего лишь старая, с частично снятым кузовом, но гордыми кольцами «Ауди» на уцелевшей морде машина.
Она припарковалась на стояночке, как раз напротив салона, и Полина тут же потеряла к ней интерес, но разглядела вдруг за рулём соседа. «Руслан» – тут же отозвалось у неё в голове, и от этого стало как‑то… непонятно.
– Ты глянь‑ка, – как можно безразличнее хмыкнула она, – твой подъехал!
– Кто? – не поняла Светка.
– Кто‑кто, Руслан твой двадцатисантиметровый!
Сказала и спохватилась: опять этот глупый, неуместный сарказм – прёт из неё как недержание какое‑то. Как будто это не их личное дело, чем они там занимались той ночью.
Светка кинулась к окну, но вдруг на мгновенье застыла и попятилась. Полина удивлённо обернулась:
– Ты чего?
– Ну… Мы договорились не светить отношения. И вообще, я сегодня с Пупсом встречаюсь. Ты это, если он вдруг зайдёт, скажи, что я уже ушла, ладно?
И сбежала в туалет.
Полина не стала больше ранить мужа подозрениями в измене, и даже спать легла в общую кровать, правда, сразу обозначив, что никакого интима и даже прикосновений! Марк смиренно принял все её условия.
И вот теперь он спал, а она лежала и смотрела в темноту. Высказанная ради красного словца мысль о том, что в течение дня муж вполне может тайно прогуливаться до соседнего отеля и развлекаться там с проститутками, неожиданно ударила по ней же самой.
И правда, если предположить, что тогда, на деревообработке, он действительно был в цехе с любовницей, в то время как Полина сидела дома с младенцем, то что мешает ему изменять и теперь, пока она работает? Ещё и переписка эта… Стоило представить, как он делал эти фото и видео, как становилось не просто тошно – больно. Хотелось свернуться калачиком и скулить.
Интересно, это была бесплатная переписка, или он ей ещё и деньги за это платил? А вдруг он давно уже зарабатывает на своих биржах, но спускает всё на проституток? Три года порно‑переписок с одной и той же женщиной… это разве не длительные отношения в своём роде? Интересно, а с той бабой на деревообработке у них сразу связь началась или уже ближе к травме? А что если он и до свадьбы изменял, например с Полиниными однокурсницами, поэтому и запретил ей с ними общаться?
Эти мысли раскалывали голову. Полина гнала их, но они возвращались снова и снова. Встала, открыла окно. Некоторое время бездумно изучала драный рисунок прорех на москитной сетке, потом просто вынула её, и отставила к стене, чтобы не забыть заказать новую.
Навалилась на подоконник, наблюдая за скольжением фар на дороге внизу, за ленивым покачиванием тополиных макушек и редкими огнями в окнах домов напротив. И вдруг уловила запах табака. Сердце отчего‑то вздрогнуло и заколотилось быстрее. Она осторожно выглянула из‑за наружного откоса. В этот момент из соседнего окна показалась рука, сбила об наружный подоконник пепел с сигареты. В темноту полетели золотые искры.
Спрятала голову. Как завороженная вдыхала дым и обмирала от загадочной, тонкой интриги – вот она стоит здесь и знает, что сосед тоже у окна. А он не знает, что она здесь… Но от этого ниточка, словно связавшая их в ночи, никуда не исчезла. Больше того, эта ниточка неожиданно трепетная и манящая, как запретный плод…
«Волосы у тебя красивые, соседка. Рука так и тянется» – так просто, и так приятно! Память услужливо воскресила прикосновение, и по спине тут же снова рассыпались мурашки…
Обернулась на мужа – спит. А она стоит… и думает о другом мужчине. Нет, нет, ничего такого! Но всё равно – это так странно и непонятно. И почему‑то хочется улыбаться.
Утром, едва вышли с Марусей за порог квартиры, Полина сразу же поняла, что Руслан уже не дома: на этаже стелился тонкий шлейф его парфюма, и можно было поручиться, что сосед уехал вот только что, прямо перед ними. Даже лифт ещё гудел, спускаясь.
Внутри кабинки аромат парфюма был крепче. Свежий. Вот прямо только‑только! Но перед подъездом соседа так и не застали. Полина машинально глянула на парковку – старенькой «Ауди» тоже уже не было.
Вернувшись из садика, кормила мужа завтраком, рассеянно и невпопад поддерживала разговор.
– Я не понял, ты о чём думаешь‑то? – напрягся Марк. – Или, может, о ком?!
–А? – очнулась Полина. – А, да так, ни о чём. Просто… Не знаю, состояние какое‑то… Не выспалась, наверное.
А сама прислушивалась к неясному трепету в груди и испуганно понимала, что всё ещё думает о соседе.
Глава 13
«Причиндалами», с которыми приехали на жительство в сервис люди от Мансура, оказалось оружие. Автоматы.
Один «постоялец» охранял ворота, другой наблюдал за территорией из окна пристройки на втором этаже, третий ходил по периметру снаружи. Все в брониках, неразговорчивые.
