Не забудь меня похоронить

Но лет в пять не выдержал, испугался и сбежал с детсадовской прогулки в соседнюю церковь. Мы с Ленкой вылезли через дырку в заборе и гордо шагали по тротуару под огромными тополями. Играли: кто наступит на пересечение линий, того демоны заберут. Мы раньше и не так играли, и ничего не было. Сначала было весело балансировать на грани, но вот мимо пронеслась машина, и я потерял равновесие. Мой ботиночек соскользнул с цельной плитки, а из линии поднялась живая тень. Я струсил и рванул прочь. Далеко убежать не получилось: через пару минут я споткнулся, расшиб коленку и огляделся. Передо мной были ворота, а за ними церковь. А рядом – ни одной тени. Точно, никого вокруг. Начали звонить колокола, и я замер, задрав голову. Даже забыл отряхнуться после падения. Так и стоял, пока не раздался резкий голос: «Ты что здесь делаешь, попрошайка! Пшёл вон, а то в милицию отведу!» Толстый дядька в чёрном платье махал на меня руками, будто я напакостил.

В милицию я не хотел, на улице светило солнце, теней больше не было. Так что пришлось вернуться в садик, стараясь больше не наступать на пересечение линий. Досталось мне знатно: Ленка ревела от того, что я её бросил, воспитательница уже позвонила маме, а забирать меня приехал папа.

Потом я услышал голос снова. Другой, но тоже женский. Слов не помню, но каждый раз звучал тихий смех, и становилось жутко. Не тепло, как от того, первого голоса. Только жутко и страшно.

И были сны. Пустое кладбище. Темнота. И голос, повторяющий снова и снова «ты только не забудь его похоронить». Порой я видел тени днём, слышал голоса и шепотки. Я снова проснулся от кошмара. Опять. Старался не шуметь: мама долго укладывала спать младшего брата и с укоризной смотрела на меня. Я старался быть сильным, но иногда тени наблюдали и будто ждали, что я скажу. Тогда приходилось молчать. Как‑то тень в парке увязалась за папой, и я не говорил неделю, пока мама не вызвала логопеда. Пришлось отвечать, с опаской оборачиваясь на смеющийся мрак за углом. Тьма будто ждала чего‑то. Будто ждала моих слов.

 

01 Отче

 

Нет, на самом деле всё началось здесь, на моё первое Первое сентября.

Тогда я встретил отца Игоря и научился пользоваться своим Голосом.

Так ярко это вижу, будто вчера: мама пошла со мной на линейку. Брату четыре, Славка мелко семенит следом и смешно картавит. А я серьёзный, в новом чёрном костюмчике (как у папы!) несу букет гладиолусов.

Мы шли тогда только с мамой, папа занимался делами бизнеса. Мелкий я был в восторге от отца, просил купить побольше крутых костюмов, мокасины Bugatti, и не рюкзак с картинкой покемона, а красивый кожаный портфель – тоже «как у папы». Правда, всё равно достался рюкзак, «потому что для спины полезно». Ну хоть кожаный (как мне сказали) и без дурацких картинок.

И вот я, такой деловой и гордый, стою на линейке… Почему это не снится мне в кошмарах? Может, потому, что и так помню? Может, из‑за того, что тогда ко мне пришел не только призрак?

Среди таких же наивных первоклашек ничего не предвещало беды, но в один момент поворачиваюсь – и не вижу никого. И снова раздаётся выворачивающий душу смех.

– Риль? – Славка дёргает меня за рукав и повторяет дурацкое прозвище. Но я снова на празднике. Только за спиной классного руководителя, милейшей Анны Петровны – неясная тень разворачивает крылья. Крылья прижимаются к вискам, обнимают голову. Женщина поправляет выбившуюся из причёски прядь, прижимает руки к голове, словно от сильной боли. Хмурится. Я слышу голос тёмных крыльев.

Да… Никому ты не нужна. Никому. И дети эти шумные. Тупые. Вот бы они все…

– Уйди, – тихо шепчу я. – Уйди.

– Риль, ты бяка, – говорит Славка сзади и надувает губки. – Вот возьму и уйду!

– Уйди! – повторяю уже громче, на меня оборачивается учительница и странно смотрит.

– Уходи, – повторяю из последних сил, и вижу, как тень уходит. Уходит, а я выдыхаю.

– Кирюш, ты как? – мама касается плеча. – Устал? Линейка скоро закончится.

– Извините, он, кажется, немного утомился, – говорит она учительнице. Анна Петровна умиротворённо кивает: «Да, дети не привыкли к долгим мероприятиям».

Я смотрю в сторону других классов на линейке и вижу заинтересованный взгляд мужчины в чёрном. Пронзительный, но добрый. И слышу тихий шёпот: «Молодец».

И жутко так же, как от женского голоса из пустоты. Потому что мужчина не разжимает губ. Да и далеко он от меня, на площадке для родителей второго класса. Я отворачиваюсь. И стою, как игрушечный солдатик, смотрю прямо перед собой. И наплевать мне и на солидный костюм с бабочкой, и на рюкзак. Не замечаю, как мы идём в класс, и не радует выпрошенная у отца старая ручка Parker. Я слышу всё, но ничего из того, что говорит Анна Петровна. Иду будто сквозь туман, а в ушах вата. Помню, когда зашли в класс, позвонил отец. Мама дала телефон, и я невпопад ответил на поздравления. Вечером стало радостно, что папа не забыл про меня. А тогда разумных слов не нашлось, и папа слушал дурацкий лепет. До сих пор обидно.

…учительница дала нам задание приклеить бумажный колокольчик со своим именем к доске. Когда подошла моя очередь, я споткнулся и нечаянно уронил стопку бумаг с учительского стола.

– Простите…

– Всё хорошо, – она прищурилась, а за спиной поднялась тень. Снова.

– Отойди от меня! – крик был резким, тонким. Подбежала мама, обняла.

– Он просто переутомился, – пробормотала Анна Петровна.

А я уже готов был зареветь. Тень висела за ней, хоть уже и не тянулась ко мне, но обхватывала женщину всё больше и больше.

Какой интересный мальчик. Это ж появляется сила делать что угодно от его слов…

– Не подходите… Не надо!.. – шепчу я.

Открылась дверь, и я узнал мужчину с линейки. Вблизи он казался ещё выше, чем на школьном дворе, и сложно было понять, сколько ему лет. Вроде не старше папы, но около светлых глаз – морщинки. Самое удивительное – на нем было длинное и чёрное платье. Учительница кивнула ему как знакомому, и я порадовался, что он не призрак.

– Батюшка, второй класс дальше по коридору.

– Знаю, я был уже у дочки, – он оглядел класс. – Алина Владимировна, школьный психолог, попросила сюда зайти. Она сейчас занята, а у меня ведь тоже диплом так‑то… На линейке заметили, что у мальчика стресс.

Он улыбнулся мне:

– Выйдем в коридор?

– Да… – сказал я, очарованный магией этого голоса.

Мама хотела было возразить, но классная руководительница сказала, что всё нормально. И мама осталась в классе – собрать мой рюкзак, дослушать указания для родителей и всякое такое.

Мужчина увёл меня в тихий конец коридора, где не было кабинетов, только большое окно перед дверью в подсобку. Он легко поднял меня и усадил на подоконник, и мы оказались на одном уровне, лицом к лицу.