Неестественная смерть
– Когда это было?
– Ну, недели за две до моего ухода. Мисс Уиттакер зашла к ней с корреспонденцией, полагаю, и еще с какими‑то бумагами, которые надо было подписать, и, похоже, это страшно расстроило мисс Доусон. Я как раз вернулась с прогулки и застала ее в ужасном состоянии. Служанки могли бы вам рассказать об этом больше, чем я, потому что как раз вытирали пыль на лестничной площадке и слышали, как она разошлась, поэтому бросились вниз, чтобы привести меня. Естественно, я не спрашивала их, что же там произошло, – сиделке не пристало сплетничать с прислугой за спиной своих нанимателей, – а мисс Уиттакер сказала, что ее тетушка получила какое‑то неприятное известие от своего поверенного.
– Да, похоже, здесь что‑то есть. Вы помните, как звали горничных?
– Как же их звали? Какая‑то забавная у них была фамилия… ах, да – Гоутубед[1]. Берта и Ивлин Гоутубед. Я не знаю, куда они уехали, но вы наверняка сумеете это выяснить.
– Еще один, последний вопрос, и я хочу, чтобы, отвечая на него, вы забыли о христианском благодушии и законе о клевете. Что представляет собой мисс Уиттакер?
По лицу сиделки пробежало какое‑то не поддававшееся определению выражение.
– Высокая, красивая, с очень решительными манерами, – начала она, словно бы стараясь помимо собственной воли отдать должное мисс Уиттакер, – очень компетентная сиделка – вы, наверное, знаете, что до переезда к своей тете она работала в Королевской общедоступной больнице. Мне кажется, что она – идеальный сценический образ медсестры. Она меня не любила, так же, как и я ее – лучше мне заявить вам это с самого начала, чтобы вы ко всему, что я о ней скажу, добавили от себя немного благожелательности, – но мы обе были способны с первого взгляда распознать умелый медицинский уход и уважали друг друга.
– А с чего бы ей вас недолюбливать, мисс Филлитер? Простите меня за откровенность, но я уж и не припомню, когда встречал такого приятного человека, как вы.
– Не знаю. – Сиделка явно немного смутилась. – И, похоже, неприязнь ко мне у нее только росла. Вы, вероятно, слышали… ну, о чем судачили в городе? После того как я уехала. Что доктор Карр и я… О, это было ужасно, и я по возвращении сюда имела пренеприятнейший разговор со старшей медсестрой. Так вот, эти слухи наверняка распространяла мисс Уиттакер. Больше некому.
– Но ведь вы были помолвлены с доктором Карром, разве не так? – деликатно заметил его светлость. – Имейте в виду, я не считаю, будто это что‑то плохое, но…
– Но она утверждала, что я из‑за этого пренебрегаю своими обязанностями по отношению к пациентке, чего я никогда бы не допустила. Мне бы такое даже в голову не пришло.
– Разумеется, нет. А вы не думаете, что для нее сам по себе факт вашей помолвки был обидным? Кстати, сама мисс Уиттакер когда‑нибудь была с кем‑нибудь помолвлена?
– Нет. Вы имеете в виду, не ревновала ли она? Я уверена, что доктор Карр никогда не давал ни малейшего, повторяю, ни малейшего повода…
– О, прошу вас, – воскликнул лорд Питер, – пожалуйста, что вы так взъерошились? Какое славное слово, кстати – взъерошиться, словно речь идет о котенке, пушистом и милом. Но пусть даже без малейшего повода со стороны доктора Карра… он ведь очень привлекательный мужчина. Вы не думаете, что в этом могла быть причина?
– Поначалу мне это тоже пришло в голову, – призналась мисс Филлитер, – однако после того, как мисс Уиттакер доставила ему столько неприятностей из‑за вскрытия, я отвергла эту мысль.
– Так ведь она не возражала против вскрытия?
– Не возражала. Но есть такая вещь, как стремление утвердить свою правоту в глазах соседей, лорд Питер, а потом обсуждать все это на посиделках в доме викария. Я туда не ходила, но вы спросите у тех, кто там бывает. Знаю я их чаепития.
– Что ж, это не исключено. Люди бывают очень язвительны, если считают, что ими пренебрегли.
– Возможно, вы правы, – задумчиво произнесла сестра Филлитер. – Однако, – вдруг добавила она, – это не может служить мотивом убийства совершенно невинной старой дамы.
– Вы уже второй раз произносите это слово, – серьезно сказал Уимзи. – Нет никаких доказательств того, что это убийство.
– Я знаю.
– Но думаете, что все же оно?
– Да.
– И считаете, что это она убила?
– Да.
Лорд Питер пересек помещение, подошел к фикусу, стоявшему в эркерном проеме, и задумчиво провел пальцами по его листьям. Молчание было нарушено пышногрудой медсестрой, которая стремительно ворвалась в комнату и, лишь потом постучав, с усмешкой объявила:
– Я, конечно, прошу прощения, но на вас сегодня большой спрос, Филлитер. К вам доктор Карр.
Не успела она произнести имя, как появился сам доктор Карр, при виде Уимзи лишившийся дара речи.
– Я же говорил, что объявлюсь еще до конца недели, – весело сказал лорд Питер. – Шерлок – мое имя, Холмс – моя натура. Очень рад видеть вас, доктор Карр. Ваше дельце под контролем, и, если я здесь больше не нужен, полечу‑ка я пчелкой им заниматься.
– Как он здесь оказался? – с явным неудовольствием спросил доктор Карр.
– А разве не ты его прислал? По‑моему, он очень мил, – сказала сестра Филлитер.
– Он безумный, – ответил доктор Карр.
– Он просто умный, – возразила рыжеволосая медсестра.
Глава 5
Сплетни
И этот вечный гомон болтовни.
С. Батлер. Гудибрас
– Значит, вы подумываете о том, чтобы поселиться в Лихэмптоне, – сказала мисс Мергатройд. – Очень мило. Надеюсь, вы приживетесь в нашем приходе. У нас не так много людей бывает на службах по будням – такое равнодушие теперь царит кругом, да еще этот протестантизм. Ох! Петлю пропустила. Какая досада! Наверное, это мне знак: не отзываться предосудительно о протестантах. Все в порядке – я ее подхватила. А где вы думаете искать дом, мисс Климпсон?
[1] Go to bed (англ.) – иди спать.
