Немой. Книга 2. Охота на нежить

Охеренный план, чо!

Но пока за шкирку держали нас.

Я почувствовал, как меня плавно разворачивают лицом к саду. Затем яблони медленно двинулись мне навстречу.

Э, бля! Куда вы меня тащите?

Внутри валенка послышалась беспокойная возня. Я скосил глаза и встретился взглядом с женой Мыша.

Пля! Хер знает, куда меня волокут. Но вряд ли там ждёт что‑то хорошее. Значит, надо постараться хоть мышиную семью спасти.

Разжать руки и просто выпустить валенок я не мог – до земли было далековато. Зашибутся зверьки.

Проплывая мимо толстого чурбака для колки дров, я взял и зацепился за него носками сапог.

Движение прекратилось. А потом меня стало медленно наклонять лицом к земле.

Ага, бля! Чего‑то такого я и ожидал.

Невидимая рука тащила меня за шиворот, я цеплялся носками сапог. В результате этого я вытянулся почти параллельно земле и разжал руки.

Валенок с мышами мягко плюхнулся в траву.

Почти сразу носки сапог сорвались, и я закувыркался в воздухе. А потом поволокся дальше.

Стена дома осталась позади слева. Меня тащило в сторону забора, который огораживал сад Сытина.

Именно в этом углу сада, возле самого забора находилась большая компостная яма. В яму сгребали скошенную траву, бросали обрезанные ветки и сливали помои.

Вот к этой яме нас и тащило. Я уже чувствовал сладковатый запах перепревшей гнили.

Ну, вот на хера такие шутки?

Движение прекратилось. Невидимая рука отпустила мой воротник, и я шлёпнулся на траву рядом с компостной ямой. Тут же вскочил на ноги и привычным движением потянул из‑за спины меч.

Рядом замер Сытин. В его левой ладони ослепительно горел крохотный зелёный огонёк.

– Что, обгадились? – спросил из пустоты довольный голос Сытинского прадеда. – А не хрен через заборы лазить!

 

***

– Дед, бля! – выговаривал прадеду Сытин. – Сколько раз я тебе предлагал нормальные охранные чары на дом наложить? Ты ни в какую. А тут, пожалуйста – сам какую‑то херню наворотил. Засунуть врагов в компостную яму – охереть, как смешно! А главное – эффективно! Ну, изваляются они в говне. А потом вылезут – и что ты дальше делать будешь?

– Вылезут? – с усмешкой спросил голос прадеда. – Ну‑ка, гляди!

Из кухни сам собой приплыл по воздуху здоровенный кусок мяса и шлёпнулся в яму.

– Смотрите!

Гнилая трава в яме зашевелилась. Из неё высунулась круглая воронка, усеянная по кругу острыми изогнутыми зубами.

Клац!

Мяса как ни бывало.

– Кто это, блядь?! – вытаращив глаза, спросил Сытин.

– Что, Васька, не узнал? – усмехнулся прадед. – Не один ты спец по колдовству! Это шейлуньский королевский золотарь. Вырастает до четырёх метров. Жрёт всё, что угодно. И к хозяину привязан, как собачонка. Я в Китае таких видел. Там их даже во дворце держат.

Глаза Сытина вытаращились ещё больше.

– А где ты его взял?

– Сам в сад заполз откуда‑то. Я и прикормил. Ему в яме нравится – от гнили тепло идёт. Не хуже, чем в Китае.

– И что, он на одних помоях так растёт?

– Ну, – дед Миша замялся, – в Китае ему ещё преступников скармливают.

– Бля! – заорал Сытин. – Дед, а если он выползет?! А если плодиться начнёт? Во что город превратится?

– Так он уже… – начал прадед и замолчал.

– Что «уже»?!

Я осторожно заглянул в яму. Мусор в ней еле заметно шевелился. Я разглядел мелькнувшее между овощных очистков длинное гибкое тело.

– Ипать! – схватился за голову Сытин.

Он выхватил из‑за пазухи зеркальце.

– Гиппократ Поликарпыч! Срочное дело! Да погоди ты с покойниками! У тебя отрава от червей есть? Не от обычных – от китайских!

– Не возьмёт его отрава, – спокойно сказал прадед. – Говорю же – ест всё.

– Погоди, дед Миша, не перебивай! – цыкнул на него Сытин. – Как ты говоришь, он называется?

– Шейлуньский королевский золотарь.

– Во! Слышал, Поликарпыч! Не знаешь такого? Дед, а другое название у червя есть?

– Ну… шейлуньский копрофаг.

– Как?

Сытин заржал.

– Слышал, Поликарпыч? Шейлуньский говноед! Вот такую дрянь мой прадед завёл. Чем её уморить можно? В смысле – ничем?

– Я же говорил! – грустно, но твёрдо повторил прадед.

 

Сытин с досадой сунул зеркальце за пазуху.

– Ну, дед Миша – удружил, бля!

– Васька, не ругайся на старших! Сколько тебе повторять? – обиделся прадед.

– Может, я попробую, Василий Михалыч? – неожиданно предложил Михей.

Сытин уставился на него.

– А попробуй! Чем чёрт не шутит!

Михей присел на корточки у края ямы и уставился вниз.

Я, конечно, уставился на Михея. Интересно же – как он королевского говноеда дрессировать будет!

Михей, полузакрыв глаза, тихонько завёл заунывную тягучую песню. Слов у песни не было. Только мелодия, похожая на протяжный жалобный стон. В такт этому стону Михей еле заметно раскачивался. В его движениях было что‑то завораживающее.

Я тряхнул головой и открыл глаза пошире.

Мусор на дне ямы зашевелился. Из него показалась гибкая труба серо‑земляного цвета. Толщиной она была почти с человека.