Неотмазанные. Они умирали первыми

– Товарищ прапорщик! Товарищ прапорщик! Вот нашли письмо и фотку, – сказал один из подошедших солдат.

– Конверта не было? – спросил Стефаныч.

– Дай‑ка сюда, – Кныш протянул руку.

– Нет, без конверта было, – отозвался выглядывающий из‑за спины Селифонова пулеметчик Пашка Никонов. – В кустах вместе с фотокарточкой валялось.

С фотографии с грустной улыбкой смотрела молодая симпатичная женщина, держащая на коленях светленького пухленького мальчика лет трех, подстриженного «под горшок», с веселыми глазенками. Он удивленно уставился в объектив. Наверное, ждал, когда вылетит из фотика маленькая птичка. На обороте была надпись: «Нашему любимому Папочке! Любим и ждем!». Кныш бережно расправил смятое письмо, написанное на двойном листе из тетради в клеточку аккуратным женским почерком:

– Дорогой Сереженька… Сергеем звали, – сказал контрактник, кивнув на убитого. Других сведений об убитом не было: документы капитана и старшего сержанта «чехи» забрали с собой.

«Да. Вот и дождутся они дорогого Сереженьку. Эх!» – подумал Ромка.

 

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

 

Показались разведчики. С ними был перепуганный насмерть плачущий пацаненок, лет десяти, с беспокойно бегающими черными глазами, которого рядовой Привалов крепко держал за шиворот.

– Где вы его сцапали?

– Там, за излучиной, в метрах трехстах отсюда, – доложил сержант Елагин. – Как только взрыв прогремел, он выскочил на нас словно заяц. Я с перепугу чуть очередью не срезал. Привал его тут же и повязал, хорька.

– За нами следил?

– Да нет. Все‑таки далековато отсюда.

– Чего он там делал – одному богу известно, – отозвался рядовой Привалов, бесцеремонно толкая в спину пацана. – Ну, чего молчишь, герой?

– Дикий! Молчит шкет как партизан.

– Он партизан и есть. Местный Марат Казей, ядрит вашу мать! – сплюнул прапорщик.

– Это, мужики, уже любопытно, – отозвался Кныш. – Нам тоже не мешало бы знать, какого он там хрена ошивался. Это явно неспроста. Потом покажете то местечко.

– Гаденыш! – вновь выругался Стефаныч, взглянув мельком на распустившего нюни мальчишку. – Наверняка, на стреме стоял. Известная басня. Будто он корову пасет. Тут у скотов все под контролем. Хер ты тут без ихнего присмотра шаг сделаешь, сразу же будет известно «чехам». Здесь каждое дерево, каждый куст, каждая шавка следит за нами.

– Свистунов! Дай сопляку, как следует, хорошего пендаля! – отдал распоряжение старший сержант. – Пусть катится ко всем чертям! Хотя, постой! Потом отпустим.

Через полчаса оказались на том месте, где был захвачен маленький чеченец.

– Кныш, чует мое сердце, что он околачивался здесь не просто так. Прикинь, до села‑то будь здоров. Скотины с ним никакой. Схроном явно попахивает. Прошерстить надо все вокруг тщательно, – сказал Стефаныч.

– Может проще поговорить с пацаном по душам?

– Отставить, старший сержант Кныш! Знаю я ваши задушевные беседы! С бородачами будешь калякать по душам! С детьми и бабами не надо.

– Самурский, Чернышов, Никонов! Спуститесь к воде, пройдитесь вдоль реки, особое внимание обрывистому берегу. Может, где какая пещера или расщелина.

– Эх, сейчас бы Карая или Гоби сюда!

– Да, собачку бы не помешало. Пусть бы побегала, понюхала ботву.

 

 

Конец ознакомительного фрагмента