Непорочное зачатие. Рассказы о жажде материнства
Точнее, обещало очередную констатацию развала.
Тему следовало пресечь.
– Я тоже не знаю, что делать.
Внутри жены оказалось обещающе.
– Не знала, – поправилась она.
– А теперь знаешь?
Милана расслабила ноги, на него пахнУло чем‑то прежним.
– Не знаю, знаю ли, но знаю, что…
Она вытолкнула его руку прочь, отсела подальше.
– Ты сегодня опять устала, – утвердительно спросил он.
– Немножко.
Голос звучал чуть виновато.
– И низ тянет.
– Месячные на подходе?
– Нет, овуляция.
Милена с преувеличенным вниманием следила за своими фазами. Бесполезность занятия приводила Попова в отчаяние, но он не комментировал, зная, что будет только хуже.
– Поцелуй мне грудь.
Опять придвинувшись, она наклонилась к нему.
– Методом торпедной спирали, как ты умеешь.
– Спиральной торпеды, – автоматически поправил Попов.
Этот способ, освоенный во времена ВМФ, был ее любимым.
8
Единственный зритель сидел на привычном месте, его лицо было грустным.
Видимо, парню влетело от родителей за какую‑то провинность.
Хотя вид аккуратного «Джина» исключал мысли о шалостях.
Когда Милана забралась на кровать, мальчик сказал:
– Всё. Мы с родителями уезжаем.
Попов увидел, как изменилось ее лицо.
– Вы здесь сколько, тетя Эллен?
– Десять дней. То есть двенадцать. Приехали на две недели.
– А мы были месяц. И сегодня вечером улетаем.
Необъяснимая грусть повисла в воздухе; показалось, будто нечто серьезное вот‑вот уйдет из жизни.
– Тебе понравилось? – спросил Попов, чтоб разбить печальную тишину.
– Очень.
Парень кивнул.
– Большое вам спасибо. За все. Честно говоря, я не ожидал.
– Ты хороший мальчик.
Жена заговорила не своим голосом.
– Хочешь… потрогать мою грудь?
И метнула на Попова умоляющий взгляд.
Попов понимал, что это недопустимо, но столь же недопустимо этому мешать, поскольку стеклянная стена делалась все толще. И если Милане захотелось причуды, то лично ему ничего не повредит, а стекло, возможно, на время исчезнет.
Сглотнув, мальчик не двигался с места.
Милана посмотрела мужу в глаза.
– Можно тебя на минутку?
Попов, еще не понимая до конца, пожал плечами и слез на пол.
Жена увлекла его в душ, закрыла дверь, прижалась всем телом, словно хотела принадлежать ему именно здесь. Но чувствовалось, что все не так просто.
– Саша…
Шепот Миланы срывался.
– Я хочу… попросить тебя… об одной вещи.
Кафельный пол качается под ногами, словно стальная палуба того самого крейсера, который принес ему не славу, а отчаяние.
– Какой?
– Не буду говорить, о какой. Ты мне запретишь. Но я все равно это сделаю. Все равно, понимаешь?
Конец ознакомительного фрагмента
