Неверноподданный в Новом Свете

Он мог бы рассказать, как у него разболелся зуб, и он поехал к врачу, а его направили к студенту, который, вместо того чтобы заменить пломбу, вырвал зуб, заразив его какой‑то дрянью, и он несколько дней лежал в горячке, боясь умереть не потому, что ему было охота жить. К этому моменту они получили отказ, их лишили пособия, и он был в таком состоянии, что жить ему не очень‑то и хотелось, но он боялся оставить жену и дочь. Ведь это из‑за него они оказались в такой ситуации, и он чувствовал ответственность за их судьбу.

Он мог бы рассказать, как его жена ходила мыть полы на богатую виллу, и хозяин, старый сморчок, предложил ей вместо уборки заняться сексом, как Рая ударила его половой тряпкой по физиономии, а вернувшись домой, поделилась с ним происшедшим. Не дослушав, он рванулся к двери, готовый раздавить этого лысого уродца, но Рая бросилась ему на шею. Ему повезло, что она стояла между ним и дверью и успела его перехватить. Находись она в тот момент в любом другом месте, он успел бы выскочить из дома, и неизвестно, чем бы всё кончилось и где бы он сейчас был. Но она крепко держала его, а когда порыв прошёл, стала говорить, что зря он так бесится, ведь если разобраться, итальянец своим предложением признал её несомненные достоинства, просто она не дала ему возможности убедиться, насколько он прав, а Боря, если хочет, может сделать это прямо сейчас.

Потом Боря понял, почему слова итальянца подействовали на него гораздо тяжелее, чем её измена с Васей. Вася нравился его жене, а этот ублюдок позволил себе такое обращение только потому, что у него были деньги.

У него были, а у Бори не было.

И ещё много чего Боря мог бы рассказать своему двоюродному брату, если бы только тот захотел его слушать.

Но он не хотел.

Конечно, и Фиме, и Зое на следующее утро надо было на работу, а их сыну в школу, но ведь они не виделись столько лет, и, если бы Боря жил в Москве, а Фима приехал к нему из Штатов, Боря не только устроил бы обед гостю, но и пригласил бы своих друзей, а на следующий день, может, и на работу бы не пошёл.

«Да, видно, отношение жителей Советского Союза к американцам отличается от отношения жителей Америки к людям без гражданства», – думал Борис.

Он не знал, что, проводив их на второй этаж, Зоя позвонила своему отцу и долго обсуждала с ним, как помочь Коганам лучше адаптироваться к американской жизни.

Ночью Коганы спали плохо. Разбудил их телефонный звонок, но пока Борис одевался, гудки прекратились, а после короткого сигнала звонивший начал что‑то говорить по‑английски. Боря прислушался и, хотя узнавал отдельные слова, общий смысл понять не смог. Он брался за изучение языка несколько раз, но после очередного перерыва многое забывал, и каждый раз всё приходилось начинать сначала. Утешал он себя тем, что даже японцы, долго живущие за пределами родины и не читающие на родном языке, тоже забывают, как пишутся иероглифы, а значит, ему простительно забыть английский, который для него не является родным.

Через некоторое время опять раздался звонок, и Боря подошёл ближе, чтобы посмотреть, как работает записывающее устройство.

– Меня зовут Иосиф, – раздалось оттуда, – я отец Зои, приеду к вам минут через десять, так что вы не пугайтесь.

Вскоре в дом зашёл пожилой, совершенно лысый человек невысокого роста. Поздоровавшись с Коганами, он сказал:

– Не вижу счастья на ваших лицах. Вы начинаете новую жизнь, делаете первые шаги в Штатах. Это ваше американское детство, вы радоваться должны, а вы выглядите так, как будто в дерьме выкупались. Впрочем, может, это и к лучшему. Не меняйте выражение лиц, я вас сфотографирую.

– Нет, – возразила Рая, – я должна привести себя в порядок, – но Иосиф, не слушая её, несколько раз щёлкнул фотоаппаратом.

– Через двадцать лет вы будете сами себе завидовать.

– Мы уже завидуем, – сказала Рая.

– Молодцы, а теперь надо быстренько позавтракать, потому что скоро придёт водопроводчик, – Ося посмотрел на часы, – рабочий день у него уже начался, и нам надо поторапливаться. Это вам не Советский Союз, где визита сантехника ждут по пять лет. Знаете, наверно?

– Что знаем?

– В моё время была такая шутка, – ответил Иосиф, – пришёл мужик покупать машину, а ему сказали, что его очередь подойдёт через пять лет. Он спросил, когда именно, утром или вечером.

– Какая разница? – удивился продавец, – это же будет через пять лет!

– Я могу только утром, – возразил мужик, – вечером ко мне придёт сантехник.

Коганы невольно улыбнулись. Иосиф явно пытался их растормошить, он хорошо помнил, каким шоком для него самого было начало жизни в Америке, и теперь, уже обосновавшись, хотел помочь своим родственникам.

– Утром кто‑то звонил, – сказал Боря, – но Фима просил меня не снимать трубку, а я не понял, что говорили.

Иосиф подошёл к телефону, нажал кнопку и, прослушав запись, сказал:

– Это водопроводчик. Ночью была авария, и он задерживается, обещал позвонить, как только освободится.

– Наверно, через пять лет вечером, – съязвил Боря.

– Точно, – подтвердил Иосиф, – поэтому сегодня я целый день в вашем распоряжении и покажу вам, куда вы приехали и где вам предстоит жить.

Он быстро приготовил завтрак, поставил его на стол и, пока они ели, сделал ещё несколько снимков. Рая уже не протестовала, а он сказал:

– Я из Советского Союза привёз пять альбомов с фотографиями. Теперь‑то я в них не заглядываю, а вот раньше, когда у меня было плохое настроение, смотрел, и сразу становилось легче, потому что там у меня была чёрно‑белая жизнь, а здесь цветная.

– И как она вам нравится?

– Миннесота – самый заштатный из всех Соединённых Штатов, но жить здесь удобно. С работой лучше, чем в других местах, преступность маленькая, особенно в январе, когда минус тридцать по Цельсию. Формально у нас четыре времени года, но весна и осень продолжаются не больше недели, так что сезонов, фактически, два: зима и ремонт дорог. А поскольку зима продолжается полгода, Миннеаполис – самый спокойный из крупных американских городов. До недавнего времени Миннесота вообще была сонным фермерским штатом и жили здесь, в основном, немцы и шведы. Они всю неделю добросовестно работали, а по воскресеньям ходили в церковь. Но когда Миннеаполис стал расти, сюда хлынули бездельники и тунеядцы со всей страны, криминальная обстановка ухудшилась, свободных мест за решёткой стало не хватать, туда уже не сажали за такие мелочи, как кража или торговля наркотиками. Даже за изнасилование и убийство в тюрьму попадали не на полный срок. В Америке вообще очень охраняют права проституток, грабителей и мошенников и строят тюрьмы как дома отдыха. Я это хорошо знаю, потому что сам их проектировал.

– А что вы теперь делаете?

– Теперь я пенсионер и могу вам помогать, а поскольку нам придётся много времени проводить вместе, предлагаю называть друг друга на ты. Это проще. Меня зовут Ося, как вас зовут, я знаю, – он посмотрел на Коганов, задержал взгляд на Лене и добавил, – ты тоже можешь обращаться ко мне по имени, но на вы.

Затем Ося рассказал, что, когда у него заболела жена, он вынужден был уйти с работы.