Невинный трофей бандита

– А если не приду или приду, но с отрицательным ответом? – все внутренности скрутило от догадки.

– Тогда мой долг перед теми людьми возрастет, и стану предлагать свои дырки за деньги, но уже тем, кто сам их захочет. Это его слова, – договорила она и упала на руки, разрыдавшись и воя в голос. – Ева, – подняла на меня заплаканное лицо, – умоляю, спаси меня!

 

Глава 8

 

 

Постелила Насте в маминой мастерской и, закрыв дверь, села на кухне, переваривая ее рассказ. До сих пор трясло от откровений Зайки. Когда она закончила изливать на меня всю эту грязь, на какое‑то время я потеряла дар речи, не зная, как реагировать на такое. Точнее, сначала мне хотелось кричать и обвинять ее в глупости, но я понимала, тем самым проблема не решится. Над Настей так же будет висеть непогашенный долг и перспектива расплачиваться за него телом. А я… Я в тупике.

Не стала ругаться на подругу и объяснять, что изначально не стоило бить чужую машину и тем более не пытаться решить свои проблемы, предлагая секс первому встречному. Логично, что последствия после подобного предложения будут не самыми приятными. Тем более если этот встречный – сам дьявол во плоти. Чем больше думала о событиях минувшей ночи, тем больше убеждалась в том, что даже если бы не Зайкино предложение Адаму, он и без этого уже знал, как надавить на нее, чтобы та повлияла на меня и поторопила с разговором с отцом. Иначе для чего мужчина устроил весь этот цирк с ВИП‑комнатой и видео? У него определенно был план, и он хотел претворить его в жизнь, но Зайка сама подбросила ему еще более подходящую ситуацию.

И теперь я просто обязана надавить на отца. Но как я могу просить его сделать что‑то противозаконное? Ведь очевидно, если Адам Германович пытается воздействовать на папу через меня, то у них столкновение интересов. В любом случае, самостоятельно я не смогу решить этот вопрос. И мне нужно обсудить все с папой. Он должен найти выход, иначе и быть не может.

С этими мыслями легла спать, провалившись в сон без сновидений, и проснулась лишь когда услышала щелчок захлопываемой двери. Села на кровати, насколько мгновений пытаясь понять, откуда это ощущение, что мне немедленно нужно подняться. И лишь спустя какое‑то время воспоминания о минувшей ночи затопили меня, заставляя вновь леденеть от ужаса.

Подскочила на ноги, выглядывая в коридор и облегченно выдыхая. Папа вешал пальто в шкаф, когда я бросилась к нему на шею.

– Что такое, Солнышко? – обнял меня отец, поглаживая по голове.

Хватило одного вопроса, чтобы прорвало плотину. Слезы хлынули из глаз неконтролируемым потоком. От рыданий сотрясалась грудь. А папа, вернувшись из поездки, не гнал меня от себя, а терпеливо ждал, когда истерика пойдет на спад, и просто прижимал к себе и гладил по волосам.

– Ч‑ш‑ш, моё золотце. Все хорошо, я с тобой, – говорил со мной так же, как и в детстве, и оттого мне становилось еще тяжелее. – Что бы ни случилось, мы со всем справимся и найдем выход. Все будет хорошо.

Его слова действовали на меня как заклинание, и постепенно я успокоилась, взяв себя в руки.

– Я все. Больше не буду, – отпрянула от родителя, вытирая влагу под глазами.

– Теперь расскажешь, что случилось? – обеспокоенно смотрел на меня.

И я только теперь заметила пролегшие круги под глазами и серую кожу. Выглядел папа сегодня намного хуже, чем перед поездкой.

– Пройдем на кухню, – потянула его из коридора. – Приготовить завтрак?

Хотелось как‑то порадовать близкого человека, прежде чем огорошить новостями. Да и вообще не по душе было втягивать его в эту грязь, но как мне самой разобраться с внезапно навалившимся грузом, тем более когда на кону человеческие жизни.

– Я перекусил по дороге, – устало улыбнулся отец, падая на кухонное кресло.

– Сварить кофе? – мне нравилось заботиться о нем. Приятно радовать тех, кого любишь. А учитывая то, что я собиралась на него вывалить, немного радости не помешает.

– Ты лучше сядь, – похлопал он по соседнему креслу.

Заламывая пальцы, медленно подошла к креслу и опустилась на мягкую сидушку.

– Рассказывай, по какому случаю слезы? – внимательно смотрел на меня, и внутри все переворачивалось от того, что я должна сделать.

Перевела взгляд на свои руки, нервно ковыряя ногти, а затем, набрав полную грудь воздуха, взглянула на отца.

– Мы вчера с девочками ходили на открытие ночного клуба.

– Продолжай, – слушал внимательно, стараясь не подавать вида, что серьёзно обеспокоен.

– Того огромного на Советской.

– Понял, – нахмурился отец.

– В общем, меня выцепил среди толпы охранник того мужчины, что был у тебя в пятницу в кабинете.

– Что он с тобой сделал? – краска сошла с мужского лица, и папа вцепился в столешницу с такой силой, что побелели костяшки пальцев.

– Ничего, – испуганно смотрела на папу. – Мы только поговорили.

– Точно? – бегал глазами по моему лицу. Выискивая что‑то. – Если этот подонок тебя хоть пальцем тронул, засажу его пожизненно, – сжал челюсти до хруста.

– Правда, пап. Только поговорил и отпустил.

– Что он хотел? – теперь настрой у родителя был совершенно иной, чем в начале беседы. Явно не ожидал, что мои слезы имеют отношение к этому человеку. Наверное, думал, что снова скучаю по маме. И лучше бы в самом деле это оказалось простой тоской.

– Он хотел, чтобы я надавила на тебя, и ты сделал то, что он хочет.

– Что будет, если я откажу?

Во рту пересохло, я смотрела на родителя, и язык не поворачивался произнести вслух все сказанное тем монстром.

– Ева, что он сказал?

– Сказал, что отправит тебя на нары туалет мыть… – вторую часть его угрозы так и не осмелилась озвучить. “Сделает меня своей вещью”… Но ведь так не бывает. Люди не могут принадлежать другим людям.

– Мерзавец! – поднялся папа на ноги и начал измерять кухню шагами, так же, как это делала я днем ранее. – До дочери моей добрался, подонок!

– И это не все, – прервала поток мужского праведного гнева.

– Говори, – встал посреди кухни, засунув руки в карманы брюк и хмуро смотря на меня.