Незавешенные зеркала

Девочка открыла глаза и увидела мать, которая говорила: «Пора вставать, иди умывайся, я приготовила тебе яичницу». В ванной она долго смотрела на своё отражение, а потом задала ему вопрос: «А для чего эта жизнь?», отражение пожало плечами, давая понять, что тоже не знает, Света умывшись услышала протяжный гудок, доносившийся с улицы. Посмотрев в окно, она увидела чёрный мусоровоз, за рулём которого находился Марк. Взяв губную помаду, она написала на стекле слово «пицца» задом наперёд, чтобы ему было понятней, он всё правильно понял, и машина вскоре скрылась из вида. На кухне сидела мать с сигаретой и чашкой кофе, уставившись в одну точку, Света поставила сковородку с яичницей на стол и сказала: «Хватит лакать водку, ма, у тебя проявился хороший человек, а ты пропиваешь остатки мозгов и перестань курить на голодный желудок с утра, на кухне запах, как в каптёрке водопроводчиков в нашем ЖЭКе». Тяжело вздохнув мать ответила: «Тебе не понять моих переживаний, я давно разочаровалась в жизни и этот Марк лишь мимолётный лучик света, который мелькнув погаснет в окружающей меня тьме». Света оценив её красноречие пару раз хлопнула в ладоши подумав, что в каждой женщине сидит талант актрисы, только не каждой выпадает случай его реализовать в жизни.

На входе в школу её встретил низкий голос Антонины Илларионовны: «Сафронова, если ты плохо себя чувствуешь можешь идти домой, я предупрежу преподавателей, знание принимает только здоровая голова». Стоящий рядом Гоча добавил: «Пей куриный бульон и ешь как можно больше чеснока». По тому запаху, который исходил от него было ясно, что он ярый приверженец народных средств лечения от всех болезней, и главным ингредиентом в его рецептах является чеснок. Девочке вдруг стал противен этот Гоча со своими советами, Антонина Илларионовна и вся эта чесночная школа, сказав: «Спасибо за совет, пойду лечиться», она повернулась и зашагала в сторону моря. По дороге встречались дети, идущие рядом или держащие за руку своих родителей, они были веселы и беззаботны, а в глазах светилась неподдельная радость. Отец с матерью подарили им жизнь и теперь помогали знакомиться с окружающим миром, таким интересным и противоречивым. Света подошла к пожилому кавказцу, торгующему с лотка фруктами и стала считать мелочь в своём кошельке. На его вопрос: «Что хочешь?», она спросила в свою очередь: «Сколько стоит одно яблоко?», продавец улыбнулся, взял, не считая монеты и выбрал самое большое. Вручая его, он сказал: «Трудности всегда проходят, не вешай нос и ешь больше фруктов». Поблагодарив за угощение, девочка посмотрела на плод и почему‑то ей жалко было есть его, в солнечных лучах яблоко казалось живым существом, которое не может разговаривать. Положив его в свой рюкзачок, она почувствовала, как хандра понемногу уходит, уступая место желанию побыть в одиночестве и подумать о своей жизни.

Купальный сезон подходил к концу, вода в море остывала и на морской набережной было немного людей. Она выбрала лавочку подальше от пешеходной дорожки и сев, стала смотреть на загоравших людей, которые пытались поймать своим телом теплоту осеннего солнца, прежде чем лезть в прохладную воду. Было забавно наблюдать, как они, фыркая и растираясь водой входили в прибрежную морскую гладь, а окунувшись с головой издавали звук похожий на тот, который слышится в парилке, когда банщик лупит клиента дубовым веником, а тот кричит от удовольствия. «Я вам не помешаю», – рядом присел пожилой человек с добрым лицом, Свете почему‑то показалось, что он пишет детские сказки и выдумывает разные истории с хорошим концом. Несмотря на тёплую погоду он был одет в вязанный свитер, а его голову покрывал розовый берет, почему‑то Свете захотелось, чтобы этот человек был её дедушкой, и они бы по воскресеньям ходили есть мороженое. Сказочник, так она его назвала про себя, от него даже пахло не старостью, а домашним уютом и хорошими манерами, что отличает людей старшего поколения от молодёжи. Было видно, что ему хочется поговорить, но он стесняется, тогда девочка сказала сама: «У меня есть время и мы можем пообщаться, если вы не против, я Света, а как зовут вас». Сказочник улыбнулся, и она увидела вставные протезы, сделанные из дешёвого пластика. «Вадим Львович, с вашего позволения милая незнакомка, – он изобразил полупоклон и продолжил, – я одинок, а когда человек в преклонном возрасте, общение с молодёжью ему как хорошее лекарство, если конечно эта молодёжь воспитана и умеет слушать. Иногда мне кажется, Света, что я Кощей Бессмертный, умерли все мои друзья, в прошлом году похоронил жену и теперь моя жизнь вступила в фазу созерцания происходящих вокруг событий и их философского анализа. Мой сын пошёл в меня, сейчас сидит где‑то в вечных льдах на полярной станции и через дверь разговаривает с белыми медведями». Старик зашёлся смехом, который был больше похож на кашель простуженного, потом вытер слёзы платком и серьёзно посмотрев на девочку сказал: «А ведь вы, Света, тоже одиноки, несмотря на молодость, вы безусловно умны и не можете найти себя в этой жизни, потому что вам никто не помогает». Он смотрел на неё своими бесцветными глазами, и казалось, что его взгляд проникает ей в душу и она захотела открыться ему: «Вы правы, Вадим Львович, родители в разводе, живу с матерью, которую не люблю, хожу в школу, где непонятно чему учат, а своих ровесников считаю придурками с одной извилиной в голове. Пыталась читать умные книги, но не выдержала, постоянно сравнивала судьбы их персонажей со своей собственной и получала плачевный результат, меня ждёт психушка или суицид, герои Достоевского так обычно кончают». Она вспомнила про яблоко и вытащив его из рюкзачка протянула старику, он взял его в обе руки и одним движением разломил плод на две части, одну отдал Свете. Она была так удивлена силой этого немолодого человека, что некоторое время молча смотрела на его жилистые руки, а он пояснил: «Я по специальности хирург, а у нас очень сильные кисти рук, особенно пальцы, хороших врачей часто сравнивают со скрипачами‑виртуозами, извлекающими из инструмента волшебные звуки. Когда‑то и я был таким виртуозом, ко мне на операцию записывались за полгода вперёд, был почёт, уважение, научные работы. Но годы не жалеют никого, начали трястись пальцы, и я ушёл преподавать в институт, где столкнулся с человеческой глупостью, жадностью и дилетантством. Там не задержался, начал работать частным образом, в основном консультировать больных, но вскоре устал от завистливых коллег, которые делали мне разные гадости. Теперь, оставшись один превратился в пенсионера‑философа, пишу дома даже работу на тему: „Как оградить психику городского человека от негатива сегодняшних реалий жизни“. Там высказываю мысль, что люди – это дома, а живущие в них жильцы – мысли, хорошие, плохие, красивые и не очень, но в последнее время эти дома не отличаются друг от друга, поэтому и живём в серой рутине однообразия. Хотя не слушайте старого дурака, у которого одна мысль наезжает одна на другую, а почему вы ничего не говорите про отца, ведь насколько мне известно, девочки больше тянутся к ним. Сам я детдомовский, моя мать отказалась от меня в роддоме, поэтому родителями мне были воспитатели и нянечки, которых до сих пор помню».

Света откусила кусок яблока и долго жевала, задумчиво глядя на купающихся людей, потом пожала плечами: «Не знаю, он какой‑то начальник и постоянно занят на работе, иногда мне кажется, что он мне никакой не отец, а дядя с улицы». Она вытащила телефон и поставив на громкую связь, набрала его номер, вскоре трубку подняли, и девочка сказала: «Привет па, давай сегодня увидимся, я соскучилась». Некоторое время телефон молчал, видимо отец думал, но потом раздался его голос: «Сегодня не могу, давай как‑нибудь в следующий раз, я тебе обязательно позвоню», он отключился, а девочка посмотрела на старика многозначительно, как бы говоря: «А я, что вам говорила?». Сказочник вдруг хлопнул ладонью по своей коленке, громко воскликнув: «Да не может быть, чтобы у такой девочки, умной и доброй не было близкого человека. Посмотри Света вокруг, он обязательно есть, просто из‑за обиды на родителей ты не видишь простых вещей, иногда так бывает, смотришь на звёзды и не видишь, что счастье находится рядом. Ты извини меня девочка, но мне пора, надо кормить кота и принимать лекарство, спасибо за компанию и за яблоко, дома съем. Будь счастлива девочка и не забывай мои слова, ты отвыкла от человеческого тепла, поэтому всех людей меряешь под одну гребёнку, а среди них есть и очень хорошие люди, поверь старику». Вадим Львович поднялся и удивительно лёгкой походкой зашагал прочь, она смотрела ему вслед, в надежде, что он обернётся, но Сказочник вскоре затерялся среди прохожих на набережной.