Осколки разбитых иллюзий

Она самая капризная и скандальная из невесток, любительница экспериментировать со своей внешностью. На этот раз у нее рыжий цвет волос и неестественно зелёные линзы, придающие её глазам устрашающий вид.

Я слегка улыбаюсь им. Перевожу взгляд на братьев, чувствуя неловкость от того, что им из‑за меня пришлось врать своим женам. Но раз отец решил, что никто не должен знать правду о том, где именно я была, то мне придётся придерживаться этой легенды.

– Да, – отвечаю неловко.

Огромная гостиная кажется меньше, когда мы собираемся все вместе. Рауф, ещё один мой брат, живёт в другом городе и не так часто бывает на семейных посиделках. Я присаживаюсь рядом с Демиром и наблюдаю за своей большой семьёй. Братья говорят с отцом о каких‑то общих делах. Невестки и мама обсуждают последние новости и сплетни. Пятеро детей шумно играют друг с другом. Дождавшись Азру, мы все садимся за стол. За ужином так же продолжаем легкую, ненавязчивую беседу, которую я стараюсь поддерживать.

– Камилла, дорогая, а где именно в Америке ты была? – вдруг спрашивает меня Мирай, застав врасплох.

Я не знаю, что ответить. Чувствую, как начинаю краснеть.

– Во Флориде, Мирай, – отвечает вместо меня Рустам с ноткой раздражения в голосе. – Я говорил тебе.

– А, да, точно, – натянуто улыбается она и смотрит на меня с подозрением.

Я знаю, что истинную причину моего исчезновения в основном утаивали от Мирай, ведь она – самая несдержанная на язык из всех моих невесток, любит собирать сплетни. И, скорее всего, узнай она правду, о ней бы стало известно всем.

– А что, там совсем плохо в бьюти‑сфере? – она вновь обращается ко мне, приподняв вопросительно одну бровь.

Я снова застываю, не совсем понимая, что она имеет в виду. Чувствую, как часть тех, кому известна правда, напряжена. Затаив дыхание, они смотрят на Мирай.

– Просто смотрю, ты без маникюра, да и стрижка совсем потеряла вид. За собой нужно ухаживать, милая, где бы ты ни была.

Перевожу взгляд на свои пальцы, с силой сжимающие вилку. В висках начинает пульсировать. Конечно, за то время, что я жила с Инглабом, мне было не до маникюра. Если быть точнее, сначала я продолжала посещать своего мастера, но, как только деньги закончились, перестала ходить в салон.

– Мирай, – слышу голос Азры, – не все же одержимы маникюром и педикюром, как ты, дорогая. Камилла находилась там на стажировке, работала целый день. Хотя откуда тебе знать, что значит работать, ты же ни дня в своей жизни не проработала.

Лицо Мирай темнеет от гнева, ноздри раздуваются. Она смотрит на Азру со злостью. Они не ладят, и такие стычки бывают почти каждый раз, когда мы собираемся вместе. Папа быстро вмешивается, спрашивая о чём‑то братьев, и переводит разговор на другую тему. Я благодарно смотрю на подругу, которая спасла меня от необходимости отвечать. Она поднимает свой бокал, пряча за ним смех.

Когда ужин подходит к концу и все разъезжаются по домам, я поднимаюсь в свою комнату с непонятным чувством опустошённости и стыда. Мои родные приложили столько усилий, чтобы спасти мою репутацию. Если бы нечто подобное сделала девушка из другой семьи, от неё бы отреклись. Но меня приняли обратно без лишних вопросов и упрёков. А я, ни на миг не задумываясь, оставила их. Решила променять на человека, которого едва знала.

 

Глава 4

 

 

Инглаб шёл ко мне навстречу с букетом белых калл и улыбался. Потом лепестки цветов завяли, букет весь иссох. Улыбка Инглаба вмиг пропала, глаза покраснели и вместо букета в его руках оказался электрический шнур. Он взмахнул им, намереваясь нанести удар, на миг застыл, а когда обернулся ко мне, я увидела в его спине ножницы. Из раны брызгал фонтан крови, заливая меня с ног до головы. Я утопала в его крови, пока не проснулась от ужаса с бешеным сердцебиением.

Я села на постели, заглушила крик, что вырывался наружу, заперла его в себе. Меня всю трясло от страха. Тело покрыли капельки липкого пота. Кошмар, который мне только что снился, всё еще яркими вспышками мелькал перед глазами. Я оглядела свои руки и ноги, ожидая увидеть на них кровь. Прикрыла ладонями лицо, стараясь отогнать от себя страшные картины сна. Встала с постели и пошла в ванную, где, включив кран, набрала в ладони холодной воды и выплеснула себе на лицо. Я не смотрела в зеркало. Боялась, что увижу в своём отражении бесчувственную тварь, которая жила внутри меня.

Каждый день я спрашивала себя: «Как ты можешь продолжать жить как ни в чем не бывало? Как ходишь, дышишь, ешь, спишь? А он там лежит, безжизненно. Его труп гниет». Спрашивала и упорно молчала себе в ответ. Но сегодняшний сон перевернул всё внутри.

Не давая себе время одуматься, я быстро вернулась в комнату, глянула на часы, которые показывали без пятнадцати четыре утра, и стала одеваться. Натянула джинсы и топ, схватила с комода ключи от машины и вышла из комнаты. Остановилась, прислушиваясь, и, убедившись, что меня никто не видит и не слышит, тихо спустилась по лестнице. Отворив двери, вышла во двор и направилась в гаражную зону. Села в машину, завела мотор и тронулась с места, пока не разбудила отца и мать. Как только я выехала за ворота, нажала на газ, боясь струсить и вернуться назад.

Сжимая руками руль и вдавливая ногу в педаль газа, я мчалась всё быстрее и быстрее. В голове крутилось только одно – нужно вернуться и посмотреть. Раз полиция ещё не нашла меня, значит, его труп всё ещё не обнаружен. Он лежит там, и это не по‑людски как‑то. Приеду на место и позвоню в полицию. Сдамся. Так будет лучше. Пусть его похоронят по‑человечески.

Подъехав к дому, выхожу из машины. Мои движения резкие и нервные. Иду к калитке, и с каждым шагом моё желание развернуться назад и убежать усиливается. Но так нельзя! Нельзя жить себе спокойно, отняв чужую жизнь. Дохожу до двери, трясущимися руками открываю её и захожу внутрь. От дикого волнения внутри всё сворачивается в тугой узел. Смотрю туда, где должен лежать труп Инглаба, и не вижу его. На полу пусто. «Полиция нашла его? Почему тогда дом не опечатан? Почему они все ещё не нашли меня?» – проносятся вихрем мысли.

Оглядываюсь вокруг, понимая, что тут явно что‑то не так. Вдруг натыкаюсь на ножницы и вижу на них засохшую кровь. «Если бы его нашла полиция, то ножниц тут бы не было, они – важная улика, – догадываюсь я. – Значит, он жив!»

Пячусь назад, теперь меня охватывает паника. Он жив и в любой момент может вернуться. Разворачиваюсь и стремительно выхожу из дома. Бегу к машине, сажусь в салон, запираю двери и оглядываю улицу, чтобы удостовериться, что его нигде нет. Повернув ключ зажигания, трогаюсь с места. И только после того, как отъезжаю на приличное расстояние, позволяю себе расслабиться. «Он жив! Жив! Жив!» – хочется повторять это вновь и вновь.

– Я не убийца! Не убийца! – кричу во всё горло и смеюсь в голос.

Небывалое облегчение и счастье охватывают меня. Надеюсь, у этого ублюдка хватит ума не появляться больше никогда передо мной. Приезжаю домой незамеченной. Пробираюсь обратно к себе в комнату и, приняв душ, засыпаю с чистой совестью.