«Откровения о…» Книга 2. Милаха
А когда я очнулась, было уже около девяти вечера. Вот блин, а мне‑то казалось, ну, часов семь… От ужаса аж сердце застучало с перебоями – если Денис уже дома, то мне кранты! И вроде и позвонила бы предупредить – да вот номера‑то не знаю!
Петька, видя мою тревогу, предложил подвезти, и я почти согласилась, но в последний момент в груди тревожно ёкнуло: не дай бог до Денис узнает, что кто‑то меня возил… – и я отказалась.
Увы, Олимп находился не в самом центре города. Минут двадцать на автобусе, потом две остановки на троллейбусе.
Когда шла от троллейбуса в сторону дома, в довершение всех проблем ко мне прицепился мужик кавказской национальности. Сладко свистел в уши, называл красавицей, желал познакомиться. Чтобы наверняка отстал, я соврала, что вообще‑то замужем, а он не растерялся, обвинил мужа в том, что тот дурак, мол, разве можно такую красавицу отпускать одну в такое время? Набивался в провожатые. Пришлось сказать, что я уже пришла, свернуть в ближайший квартал и нырнуть в первый попавшийся подъезд.
Минут десять, наверное, отсиживалась на лестничной клетке третьего этажа. Потом с замирающим сердцем вышла на улицу…
Мужика не было. Во избежание новой встречи с ним, на проспект я не вернулась, пошла наискосок через квартал. На выходе из него, в промежутке между домами, стояли два ларька. Как‑то вдруг вспомнился разговор Дениса и Боярской тогда, на базе, и я подумала – не Денис ли, интересно, их ставил? Задумавшись об этом, даже не обратила внимания как от ларька отошла женщина и засеменила впереди меня. Миг – как всегда неожиданный – и женщина, поскользнувшись, рухнула на спину. Я подбежала, помогла ей подняться, и оказалось, что та не может встать на ногу. Она непрерывно охала, охи её сливались в сплошной стон, граничащий с воем… А вокруг – ни души. И что мне с ней делать?
– Давайте, может, я вас до подъезда доведу, вы на скамеечке подождёте, а я сбегаю, скорую вызову?
– Оо‑ох‑ох‑ох… Аа‑а‑а…
– Перелом, наверное. Давайте, осторожненько…
– О‑о‑й… Нет, погодите… Помогите просто, меня там за углом муж в машине ждёт… Оо‑о‑ой…
Я повела. Женщина стонала, неудобно обхватывая меня за шею, заваливаясь при каждом шаге.
– О‑о‑ой, спасибо вам…
Я глянула ей в лицо – относительно молодая, может, лет тридцать пять… И мне вдруг показалось, что я её знаю. И пожалуй… Хотя нет. Показалось.
– Сама бы в жизни не дошла… – причитала она. – Вы извините, что задерживаю… Но если бы не вы… не представляю… О‑о‑ох, как больно, только бы не перелом, блин…
– Да о чём вы, вообще без проблем! Мне не сложно. Это вам ещё повезло, что муж на машине – скорую можно и час дожидаться, на морозе‑то!
– Ой, только бы не это! У меня же ребёнок совсем маленький, как я с ним на костылях? Осторожно, здесь ограждение грязное, не испачкайте шубку.
Добрели до машины, я, придерживая пострадавшую одной рукой, открыла дверцу. Женщина, качнувшись вперёд, грузно навалилась на меня, так, что я чуть сама чуть в салон не рухнула. Но не рухнула, устояла… упершись взглядом в лицо сидящего на водительском сиденье мужика. Того самого, который вот только пятнадцать минут назад набивался ко мне в провожатые. Медленно, не отводя взгляда от его глаз, я выпрямилась, опустила руки – в грудь мне смотрело дуло пистолета.
– Шубу снимай! – вполголоса приказала тётка. – И сумочку тоже давай! – потянула за ремень.
Я позволила сумке соскользнуть с плеча, и тётка тут же швырнула её на заднее сиденье. Мужик шевельнул пистолетом, подмигнул:
– Шевелись, красавица, а то муж заждался, наверное.
Что‑то здесь было не так. На уровне интуиции. Я видела его кавказское лицо, чёрные глаза, окаймлённые шикарными густыми ресницами, бороду без усов, большой нос. Пожалуй, приятное лицо, особенно глаза… Они смотрели мягко, словно окутывали искристым бархатом, и не вязалось с ними пистолетное дуло! Но всё‑таки оно было, и целилось мне в грудь.
– Ну? – прикрикнула тётка. – Жить надоело?
Вот оно! Жить надоело… Можно подумать, они отпустят меня, после того, как я видела их лица… Я невольно глянула и на женщину, и вот теперь узнала точно! Та белокурая, беременная… тварь, которая сдала мне чужую квартиру!
Она грубо дёрнула меня за ворот:
– Давай, давай, снимай!
Я подняла руки «сдаюсь» и осторожно потянулась к пуговицам:
– Я отдам… пожалуйста, я отдам… только не стреляйте. Пожалуйста!
Расстегнулась. Зажатая в промежутке между салоном, приоткрытой передней дверцей и тёткой, с трудом сняла шубку, машинально сложила её подкладкой наружу – чтобы мех не испачкался. И, отдавая тётке, пихнула её с силой, одновременно поднимая крик.
Тётка упала, я, не церемонясь и не переставая звать на помощь, ломанулсь прямо по ней в сторону ларьков. А оттуда на мой призыв уже спешил какой‑то мужичок. Машина бандитов взвыла и сорвалась с места. Я отбежала в сторону и, прислонившись спиной к дому, осела на корточки.
– Девушка, вы как? – крикнул мне от дороги тот дядька. – Ли́ца запомнили, описать сможете?
И я ушам своим не поверила. Бородин?! Поднялась. Петька подбежал ко мне и тоже замер.
– Хренасе… – Но тут же очнулся, накинул на меня свою куртку, обнял, успокаивая. – Всё нормально, Люд? Ну, ну, перестань, не реви. Всё позади!
– Петь, они шубу украли… Норковую!
– Вот глупая, главное, что ты сама живая! – всё так же обнимая, Бородин потянул меня за собой во дворы. – Пойдём, милицию вызовем. Видишь, как удачно совпало, я ж тут живу, вон, в первом подъезде. Вышел в ларёк за хлебушком, блин. Тоже удачно, между прочим – так лениво было, если честно, даже думал картошкой обойтись. Ты вот только неудачно тут оказалась, да?
Я истерично расхохоталась. С одной стороны – отходняк, а с другой – ну что это за хрень такая по жизни, а? Ведь именно в первом подъезде я отсиживалась, ожидая, пока свалит назойливый провожатый.
– Не на третьем этаже, случайно, живёшь?
– Нет, на втором. А ты что тут делаешь? Говорила же, что домой спешишь? Ты ж, насколько я помню, возле мебельного обитаешь? Далековато отсюда, практически через весь город!
– Нет, Петь, я теперь тоже тут неподалёку. В белой новостройке.
– Ого, там же элитки?
– Ну да.
– Ну, – смущённо хмыкнул он, – тогда не падай в обморок от моей однушки. Я её прошлым летом купил и ещё не ремонтировал.
– Погоди, – я, опомнившись, остановилась. – Мне домой надо, Петь!
Но он снова настойчиво потянул меня за собой.
