Пандемия любви. Том 1

Лично я бы этой колбасе с удовольствием доверилась. В лучшие времена непременно так и поступлю, а на сегодняшний вечер её функции придётся возложить на закалённые в пролетарской борьбе сырки «Дружба», ну а роль двадцатипятидолларового ликёра «Бейлис», который вальяжно держал в руке спутник девицы, вполне по плечу под рукоплескания зрителей исполнить купленному мною обезжиренному кефиру «Домик в деревне».

 

* * *

 

Войдя в наш двор, я увидела стайку ребятишек, толпящихся вокруг песочницы. Они галдели как воробьи и, отталкивая друг друга, пытались протиснуться ближе к середине.

Я крайне редко принимаю участие в детских играх. Ещё будучи ребёнком я находила в этом мало удовольствия, обычно предпочитая общество взрослых. Собственно говоря, с тех пор ничего не изменилось. Поэтому я крайне удивилась, когда, дойдя до подъезда, вдруг неожиданно развернулась и прямиком направилась в сторону детской площадки.

Иногда я совершаю немотивированные поступки и ни за что не взялась бы объяснить, по какой надобности решительно полезла в самую гущу галдящей детворы. Наконец они заметили меня, попритихли и даже немного расступились. Тогда я и увидела эту собаку.

Она лежала около песочницы, положив голову на лапы, и в её глазах не отражалось ничего, кроме беспросветной тоски.

– Тузик, Тузик… Жучка… как тебя… – монотонно выкликал белобрысый веснушчатый мальчик.

– Тётя Мариша, она потерялась, – доверчиво протиснулась ко мне шестилетняя Настёна с третьего этажа по прозвищу Кудряшка Сью.

– У неё шейка болит, – сказал белобрысый мальчик.

– Она добрая, – шепнула Настёна, беря меня за руку, – мы её уже гладили.

Я присела на край песочницы. Рыжая догиня тревожно повела глазами в мою сторону, но не сдвинулась с места, только мелко подрагивала. Она была грязная и очень худая. На шее болтался обрывок толстой верёвки, туго затянутой, так что шерсть под ней вытерлась, и на коже виднелись следы запёкшейся крови. Ухо было сильно расцарапано, на боку под проступавшими рёбрами зияла свежая рана.

– Откуда она взялась? – спросила я.

– Не знаем. Ребята говорили, что она давно за гаражами болтается, а вчера, вроде бы, собаки её подрали, вот она сюда и прибежала прятаться, – выступил вперёд невысокий мальчуган в голубой бейсболке. – Может, её хозяева бросили. Бывают такие гады…

Я придвинулась поближе и погладила шелковистую морду. Собака слабо вздрогнула и шевельнула хвостом.

– Голодная, наверное, – сказал мальчуган. – И замёрзла, поди, целый день под дождём‑то… Я бы взял её домой, да мамка и слушать не хочет…

– И мне не разрешили, – кивнула Настёна. – Васька из тридцать восьмого дома тоже просил, а отец сказал: выпорю.

Я достала из сумки сосиску.

– Иди сюда, – тихо позвала я и протянула её собаке. С минуту она нюхала воздух, потом начала с трудом подниматься и, наконец, встала во весь свой огромный рост. Она была широкогрудая, с тяжёлой костью, только сильно исхудавшая и измученная. Её лапы дрожали. Сделав пару шагов, псина осторожно взяла из моих рук сосиску. Жевать не стала, а сразу проглотила, и это почему‑то показалось мне трогательным и каким‑то беззащитным. Потом она села рядом и, посидев с минуту, вдруг опустила мне на колени свою тяжёлую рыжую голову с рваным ухом.

– Сразу видно – домашняя. Полечить бы надо… Где же она теперь жить будет? – робко и словно бы ни к кому не обращаясь, задал вопрос мальчуган в бейсболке. Всё‑таки дети очень умны от природы.

– У меня, – ни с того ни с сего брякнула я.

По всей видимости, этот безумный ответ нисколько не удивил никого из присутствующих, кроме меня самой.

«Ты окончательно свихнулась, милочка! Немедленно скажи, что это только на один день!» – скомандовала я себе.

– Ура… – шёпотом произнесла Настёна, – и я, конечно же, промолчала.

Капкан захлопнулся. Однажды в своей жизни я прыгнула с парашютом. Если уж быть до конца откровенной, я и не прыгала вовсе, это инструктор в самый последний момент просто вытолкнул меня из вертолёта. Я вспомнила об этом, когда серьёзный малыш в клетчатой курточке сказал:

– Мы проводим вас до подъезда. – В его голосе звучало подлинное восхищение.

Я глубоко вздохнула, слегка почесала собаке здоровое ухо и встала. Она подняла голову и уставилась на меня своими печальными карими глазищами. Я машинально похлопала ладонью по левой ноге.

– Ну что, пошли, что ли, девочка? Пошли‑пошли. Домой.

Слово «домой» оказало на беднягу магическое действие. Гладкий рыжий хвост взметнулся вверх и начал описывать в воздухе весёлые восьмёрки. Я сделала несколько шагов.

– Рядом, – скомандовала я, ни на что не рассчитывая.

Догиня немедленно пристроилась сбоку и потрусила рядом, не отставая ни на шаг. Это вызвало бурю восторга в рядах маленьких радетелей за счастливую собачью жизнь.

– Я же говорил, домашняя! Смотри, дрессированная, команды знает. Скажите ей «сидеть», тётя Марина!

– Сидеть! – тупо повторила я, и собака сейчас же уселась рядом с моей ногой.

– Ух ты! Вот это да! Класс! – раздавалось со всех сторон.

У подъезда возбуждённая стайка снова окружила меня. Каждый старался что‑то сказать на прощание.

– Вы здоровская!

– А как её звать будем?

– Мы к вам придём обязательно!

Наконец дверь подъезда захлопнулась, и мы медленно двинулись вверх по лестнице. Псина тяжело дышала, с трудом преодолевая ступени, но шла рядом как привязанная.

 

Так бок о бок мы и вступили в квартиру. Я сразу прошла в кухню и, бросив пакет с продуктами, опустилась на стул. Собака моментально устроилась рядом и хрипло задышала, высунув длинный тёмный язык.

– Ты, наверно, пить хочешь? – спросила я, не надеясь на ответ.

Но при слове «пить» животина вскинула голову и яростно замахала хвостом.

– Это чья ж ты есть, такая умная? – Я погладила золотистую голову и, налив в миску воды, поставила перед собакой на табуретку. Она принялась жадно лакать, а напившись, улеглась рядом на линолеум и уткнулась носом в мои тапочки.

«Господи, что же мне с тобой делать, горе ты моё? Только тебя мне и не хватало, – подумала я. – Хотя с другой стороны, до сих пор одни убытки были, а ты всё же какой‑никакой, а прибыток. Авось перезимуем как‑нибудь».

Следующие два часа ушли на осмотр и обработку ран, а также купание в ванной, куда собака пошла охотно, было видно, что к этому она явно приучена, и слово «мыться» среди прочих занесено в её активный словарь.