Пандемия любви. Том 1

За время этой тирады я не произнесла ни звука. Почуяв вкусные запахи, Эльза возбуждённо вертелась вокруг Валюши, то и дело норовя сунуть нос в разложенные на столе свёртки. Я и сама почувствовала, как во рту непроизвольно начинает собираться слюна.

– Ну что ты застыла, как памятник Тимирязеву? Скажи хоть слово! – не выдержала Валька, всплеснув руками.

«Я хочу его, – глупо вертелось у меня в голове, но ничего подобного я, естественно, озвучивать не собиралась.

– Есть хочу, – тихо произнесла я, тупо глядя на всё это непривычное изобилие.

– Я тоже, – засмеялась Валя. – Выходит, не всякое утро с неприятных сюрпризов начинается!

 

Обычно я никогда плотно не завтракаю. Ограничиваюсь чашкой кофе и, в лучшем случае, каким‑нибудь крошечным бутербродом. А чаще всего роль бутерброда исполняет сигарета. То, что я в то утро поглотила на завтрак, в обычное время составляет мой, по меньшей мере, недельный рацион.

– Вот видишь, как оно бывает! – хмыкнула Валька, когда мы в полном изнеможении развалились на диване. – Это прямо как в том анекдоте: «Съесть‑то он съест, да кто ж ему даст?»

– Да, – пыхтя, отозвалась я, пытаясь расстегнуть молнию на джинсах. – Теперь неделю не смогу о еде думать!

– Сможешь. Была бы еда. А её пока, слава богу, хватает. Еле в холодильник упихала, думала, не закроется. Хорошо, что он у тебя совершенно пустой был, а то б не влезло. – Валька, блаженно улыбаясь, откинулась на подушки. – Эх, хорошо‑то как, Марьяш! Ну совсем как в старые времена, когда забот никаких не было и времени свободного навалом. А теперь так редко встречаемся, что и дел твоих была не в курсе. Знаешь, я только сейчас поняла, как жутко по тебе соскучилась. Я же понимаю, что по телефону много не расскажешь, и вообще вся жизнь на бегу – дети, работа. На самом деле, я устаю здорово, а тут, у тебя, просто девчонкой себя почувствовала, как на школьных каникулах.

– Я тоже тебе очень рада. И ещё, знаешь, хорошо, что у меня Эльза появилась, мне с ней не так одиноко будет, всё живая душа, – погладила я собаку, чинно лежащую возле меня на паласе.

– Конечно, – кивнула Валюша. – Вообще‑то она хорошая псина, спокойная, особых хлопот не доставляет.

– Интересно, сколько ей лет?

– На вид молодая. И зубы хорошие – белые, не сточенные. Помнишь, у нас пудель был, Трошка? Так вот, ветеринар объяснял маме, как по зубам возраст собаки определять. Утверждать, конечно, не возьмусь, но, по‑моему, ей не больше двух лет будет.

– Я тоже так думаю. К тому же она умница, я таких послушных собак ещё не встречала. Короче, повезло мне. Вот видишь, оказывается, и со мной такое иногда случается. Очевидно, эти лирические отступления внесены в сценарий для большей остроты впечатления. Чтобы из сентиментального зрителя слезу вышибить.

– Ага. Стамбул – город контрастов, – усмехнулась Валя. – Слушай, я тебе сказать забыла. У Славки в июле отпуск, так он с детьми в Карелию собрался, на озёра. Он же у меня рыбак помешанный и мальчишек заразил, они в предвкушении поездки целыми днями какие‑то спиннинги перематывают. У Славы там друг, тоже на рыбалке завёрнутый, и сыновья у него по возрасту как наши. Вот они все вместе рвануть и задумали. Так что я почти целый месяц в одиночестве пребывать буду. Хоть видеться сможем чаще. Здорово, правда?

– Ещё бы! Да это просто сказка! – от радости я чуть не свалилась с дивана. – Ты же через день работаешь, времени будет хоть отбавляй! Погоди, так, может, ты на это время ко мне переберёшься, пока мой Модильяни, так сказать, в счастливом отсутствие?

Валюшкино круглое личико засветилось от удовольствия.

– А что, классная идея! Я как‑то об этом сразу не подумала. Посмотрим ближе к делу. Уж думаю, Славик возражать не будет. Во‑первых, он тебя любит, а во‑вторых, и сам всё переживал, как я дома одна останусь. Я же к одиночеству непривычная, так что ему даже спокойнее будет.

– Вот и отлично, – обрадовалась я. – Смотри‑ка, везуха со вчерашнего дня прямо косяком пошла! А я в этом амплуа пока ещё не совсем уютно себя ощущаю. В моём репертуаре голубые героини не значатся, мне последнее время, по воле режиссёра, всё больше роли комических старух доставались.

Валька хихикнула и удовлетворённо потянулась.

– Ух, как я тебя кормить буду! После моей гастроли за тебя точно Рубенс с Кустодиевым передерутся. Как зефирчик у меня станешь, вся бело‑розовая.

– Ну да. Розовая купальщица.

– Вот точно! – покатилась Валька. – А где, кстати, этот шедевр достопамятный? Что‑то его не видно.

– Да вон, стоит за шкафом, – указала я рукой.

– А что же вы на стену не повесили?

– Господи, да тут и так всё завешано, – недовольно скривилась я. – Одна ведь комната. К тому же Игорь сказал, что для этой картины здесь освещение неподходящее.

– A‑а. Ну, ему виднее. А для этих что, подходящее? – Валя обвела глазами комнату.

– Выходит, подходящее. Хотя, лично на мой вкус, для них за шкафом самое подходящее освещение.

– Честно говоря, на мой тоже, – покачала головой Валюша. – Не понимаю я такой живописи, хоть убей. Что в ней люди находят? Так и хочется крикнуть: «Граждане, а король‑то голый!»

Меня снова передёрнуло от отвращения.

– Уж и не говори! Как вспомню всех этих психов экзальтированных, которые на выставке его мазнёй восхищались, прямо тошно становится. Знаешь, раньше я думала, мне его работы не нравятся просто потому, что я в живописи не разбираюсь. А теперь поняла – ерунда вся эта живопись для посвящённых. Искусство для людей должно быть, глаз радовать. А какая радость эти чернушные ребусы разгадывать?

– Ну конечно. От лукавого всё это. Право слово, смотреть противно, – поморщилась Валька.

– Да‑а, Валюш, побили бы нас с тобой учёные мужи от искусствоведения за такие речи! А ведь кое на что даже покупатели находятся. Удалось же ему после выставки продать несколько полотен.

– Ну и барабан им в руки! Вот пусть теперь и любуются. Лично я бы ни за какие миллионы не согласилась такое в своём доме вешать. Ужасно на нервы действует! Как ты ещё выносишь?

– Да привыкла, я их вообще не замечаю. Висят и висят. Если уж я к нему привыкла, то к ним и подавно, – пожала плечами я.

– Это уж точно! Тебе памятник надо изваять в бронзе. Жалко, ты не за скульптора замуж вышла, – засмеялась Валя.

– А вдруг бы такой же скульптор попался? Представляешь, как выглядел бы этот памятник?

И мы обе покатились со смеху.

 

* * *

 

Утром на город совершенно неожиданно обрушилась удушающая жара. В квартире было нечем дышать, несмотря на открытые окна.

Телефонный звонок раздался как раз в тот момент, когда я была в душе. Чертыхаясь, я выпрыгнула из ванной и, оставляя на полу мокрые следы, понеслась в кухню.