Пандемия любви. Том 1

– На Пресне. Тут ехать‑то всего ничего, я бы и сама… – Тамарка допила мой кампари и отодвинула стакан в сторону.

– Нет уж, – решительно заявила я, порадовавшись, что так и не успела выложить из кошелька водительское удостоверение. Отвезу её, до Пресни действительно недалеко, а там от «Баррикадной» до Тушино прямая ветка.

Тамарка кое‑как расплатилась, я подхватила её под руку, и мы, сопровождаемые понимающим взглядом официанта (о сладкие мечты об изяществе!) покачиваясь, двинулись к выходу.

 

Белый «гранд чероки» красовался на улице неподалёку от бара. Усевшись на непривычно высокое сидение, я, проклиная каблуки, кое‑как нащупала ногой педаль газа, тормоз и, не найдя сцепления, с ужасом обнаружила, что в машине автоматическая коробка передач, на которой никогда в жизни не ездила. Тамарке я предпочла об этом не сообщать, а то ещё заартачится и полезет за руль, а мне и так вся эта история уже здорово надоела.

К счастью, Тамарка отключилась в ту самую секунду, как шмякнулась на сиденье, и теперь мирно посапывала, откинувшись на подголовник. Чертыхнувшись, я принялась изучать незнакомое устройство. Наконец, решив, что пора трогаться, включила зажигание и начала осторожно выруливать на Садовое кольцо. Машина слушалась с полвздоха, и если бы я втопила педаль газа так, как привыкла это делать на «копейке», я бы моментально вылетела в открытый космос.

Через пять минут, повернув с Садового кольца у «высотки», я покатила по Красной Пресне и, завернув в Тамаркин двор, принялась её расталкивать. Это оказалось гораздо сложнее освоения коробки передач. Просыпаться она и не думала, а, к моему вящему неудовольствию, лезла обниматься, что‑то невнятно бормотала и ворочалась с боку на бок, пытаясь устроиться поудобнее. Картина для меня была, в принципе, не нова, но от этого раздражала не менее, и я бросилась в атаку, удвоив старания. Наконец моя пациентка открыла один глаз и удивлённо сказала:

– Привет.

– Уже здоровались, – едко заметила я.

– Когда? – ещё больше удивилась Тамарка. – А мы это где?

– В Таиланде, – сообщила я, вытаскивая ключ из зажигания.

– Во, блин! – Она открыла второй глаз и уставилась на меня с вопросительно‑приветливым выражением. – И здесь жара дикая! Ну его на хрен!

– Ладно, – примирительно сказала я. – Тогда пошли домой.

– Пошли, – сразу согласилась Тамарка, пытаясь снова свернуться клубочком, чего я сделать ей не позволила и, выпрыгнув из машины, кое‑как извлекла оттуда упирающуюся товарку.

 

* * *

 

Через полчаса я уже шагала по направлению к метро.

Творение Пако Рабанна, не привыкшее к такому варварскому обращению, печально липло к коленям, словно жалуясь им на свою невесёлую участь.

«Погоди, сейчас я тебя с метро познакомлю, – злорадно подумала я, – вот тогда‑то тебе «чероки» просто райскими кущами покажется. Придётся привыкать, дорогуша, это тебе не с Иркой в лимузинах раскатывать!»

И я решительно направилась к турникетам.

Привыкать нам, на самом деле, надлежало на пару. Я тут же едва не навернулась с эскалатора, чем вызвала бурное возмущение со стороны своих лаковых лодочек, и они мстительно отыгрались на мне немедленной болью в правой лодыжке. Я громко ойкнула, намертво вцепившись в резиновый поручень.

 

Бурная радость Эльзы по поводу моего возвращения домой окончательно испортила настроение фисташковому платью, и я повесила его в шкаф, чтобы дать возможность прийти в себя и отдохнуть от утомительного общения с новой хозяйкой. Зато мои верные старые джинсы просто пели от радости, привычно водрузившись на своё законное место. От их ласковых прикосновений меня охватило приятное чувство покоя и домашнего уюта.

Но тут мой желудок, доселе терпеливо ожидавший, когда же о нём наконец вспомнят, возмущённо исполнил начало Пятой симфонии Бетховена.

Эльза, словно услышав эту музыку, тут же радостно закрутила хвостом.

– Ты, наверное, тоже голодная, девочка? – погладила я шелковистую морду собаки. – Пошли, подкрепимся. А потом спать, спать и ещё раз спать. Уж на сей раз этому ничто не помешает!

 

Я неоднократно запрещала себе изрекать подобные фразы, но частенько не могла удержаться. Вот и на сей раз это кончилось плохо.

Едва я, объевшись, направилась в комнату, чтобы угодить наконец в долгожданные объятия Морфея, раздался оглушительный звонок в дверь. Узрев в глазке всклокоченную рыжую шевелюру Веника, я высказала про себя соображения, сделавшие бы честь разве что портовому грузчику.

– Только не говори, что на сей раз ты расхреначил «ролл‑с‑ройс» Аллы Пугачёвой! – с порога набросилась на него я.

– Ты чего это такая озверелая? – вылупился Веник, но тут же возбуждённо затараторил:

– Слушай, у меня такие дела творятся, обалдеть можно! Представляешь, виза уже готова. Во папаша крутанулся, сутки – и в дамки!

– Какие ещё дамки?! – свирепо ощерилась я.

– Да чего ты бешеная‑то такая? Не выспалась, что ли?

– Вот‑вот. В самую точку. Горячее не бывает! – снова накинулась я, но тут у Веньки вытянулась физиономия, потому что он увидел Эльзу.

– Ядрёна Матрёна! Это ещё что за лев?

– Бонифаций, не видишь, что ли? Приехал к бабушке на каникулы. Сейчас тебе фокусы показывать будет.

– Круто, – хихикнул Венька, – с тобой не соскучишься. Ну можно зайти хоть? У меня тут такие пассажи!

– Ладно, пошли покурим, – сменила я гнев на милость и направилась в кухню.

Устроившись на стуле, Венька, как всегда, вытянул вперёд свои длиннющие ноги и, состроив торжественную мину, изрёк:

– Короче, послезавтра я улетаю в Филадельфию. Минимум на год, а там видно будет. Ну как тебе?

– Пока никак. Но, возможно, будет как‑то, если объяснишь толком.

– Понимаешь, там у отца одна партнёрская фирма, так вот, меня, короче, берут на стажировку. Если потяну, оставят в деле, просекаешь? Скажи, круто? Я на визу‑то давно документы подал, в Майами по путёвке собирался, а тут такое дело подвернулось! Вот отец всё быстренько и переиграл. Он на меня злой как чёрт, был из‑за «мерса»‑то. Ну вот, вали ты, говорит, с глаз долой, я хоть отдохну немного от твоих художеств, а может, заодно и ты к делу пристроишься. Вот так всё и случилось!

Я удивлённо покачала головой.