Пандемия любви. Том 2

– Обалдеть. Что ни день, то крутой поворот. Интересно, чем вся эта санта‑барбара кончится, – покачала я головой, думая о том, что ситуация с каждым днём запутывается всё сильнее.

– Мне тоже интересно, – кивнула Алинка. – Вот я с самого начала Олега вообще не зацепила, не нравятся ему, видно, такие, с формами вроде моих. А у того – я же рядом с ним впереди села и видела – глаз сразу в правильном направлении скосился. На мне в тот день было декольте очень эффектное, при этом Олег даже головы не повернул, а этот сразу среагировал как надо. Ну а ты совсем другая – тоненькая, гибкая как лоза, вся такая вырисованная, прямо как статуэтка. Так я имела счастье наблюдать, как он тебя на пляже глазами пожирал. Так что каждому своё.

– Да, каждому своё, – эхом повторила я, ибо Алинкин рассказ почему‑то сильно поразил меня. Странные вещи происходят теперь в моей жизни.

А ещё я подумала о том, что Алинке вряд ли бы доставили удовольствие те долгие диалоги, которые мы с Холмогоровым не прекращая вели на протяжении двух суток…

 

* * *

 

Проводив Алинку, я тут же уселась за компьютер и включила интернет. Пересмотрев часа за три кучу эфиров с участием Холмогорова, я была поистине сражена его непринуждённой манерой вести разговор и виртуозным умением держать аудиторию, посылая точные пасы противникам и в результате неизменно оказываясь победителем в самых жёстких дискуссиях. Он был остроумен и очень уверен в себе, дружелюбен, умён и раскован, его мягкие движения заставляли собеседника не сводить с него глаз, отвлекая внимание от темы, но в нужный момент он вдруг, делая резкий выпад, неожиданно обезоруживал говорящего столь уместным замечанием, что тот мгновенно замолкал, давая Холмогорову возможность легко взять верх в любом разговоре.

После этого я скачала ещё две его книги, не имея терпения дойти до книжного магазина и радуясь, что вечером вновь смогу погрузиться в бушующую стихию его непревзойдённого таланта описывать самые простые вещи столь образно и изысканно, что просто захватывало дух.

 

Отставив с плиты фаршированные перцы, я снова посмотрела на часы. Он не звонил. Но думать об этом я себе запретила. При его занятости дневных звонков ожидать и не стоит. Если повезёт, возможно, наберёт на пару минут. Как обычно, в полночь.

И бог его знает, когда он теперь появится…

В дверь позвонили. Вероятно, Алинка решила вернуться.

Распахнув дверь, я шагнула ей навстречу, но тотчас уткнулась носом в огромный букет сирени, а после этого, вся окружённая каруселью его рук и губ, уже мало что соображала и очнулась на диване, не чувствуя ничего, кроме своего бешено вылетающего из груди сердца.

– Господи, это ты…

– А кого ты ждала, Дмитрия? – вежливо поинтересовался он.

– Болтун. Откуда ты узнал, что я люблю сирень?

– Потому что и сам её люблю, из чего сделал вывод, что моя женщина не может любить ничего другого.

«Ничего, кроме тебя», – подумала я, собирая по дивану разбросанные ветки.

Тем временем он встал и, освободившись от пиджака, пристроил его на спинке стула. На нём был строгий серый костюм и светлая рубашка с галстуком, от которого он тоже немедленно освободился, бросив поверх пиджака.

– Не имел терпения заехать домой переодеться, – пояснил он, видя, что я наблюдаю за его действиями.

– Но ты даже не позвонил…

– Я всегда прихожу без звонка, запомни это, – сказал он сурово, но глаза явно смеялись.

– Ко всем? – спросила я, отлично понимая, что он сейчас ответит.

– Нет, не ко всем, – подтвердил он мои ожидания. – Только к тем, кто хочет видеть меня так же сильно, как и я сам хочу этого.

– И ты решил, что здесь как раз и есть то самое место? – хмыкнула я, делая вид, что меня удивляет его ответ.

– Определённо, – кивнул он. – И мне ничего не стоит доказать тебе это прямо сейчас, хочешь?

– Нет, пожалуй, не надо, поверю на слово.

– Как знаешь, – пожал он плечами. – Тебе вообще лучше всегда соглашаться со мной, потому что мне очень нравятся послушные женщины. Не люблю строптивых, разве не заметила?

– Заметила, конечно, – немедленно съязвила я, – и именно потому ты здесь.

– Безусловно, – согласился он. – Меня неизменно радует, что женщина, которую я выбрал, всегда послушна мне. Я понятно излагаю? – добавил он притворно сурово.

– Более чем, – изобразила смирение я. – С этим тебе очень повезло. Остаётся спросить, где ты сумел найти такое счастье?

– Не поверишь, под дождём, прямо на улице, – радостно сообщил он, расстёгивая запонки.

– Такая тяга к уличным женщинам? – изумилась я.

Он согласно кивнул.

– Несомненно. Как правило, они впоследствии оказываются хорошими жёнами. А ведь именно к этому я и стремлюсь, не так ли?

– Откуда мне знать, к чему ты стремишься? – высказалась я, надо заметить, совершенно не покривив душой.

– Но ведь я, кажется, упоминал об этом, разве нет? – спросил он строго.

– Упоминал вроде бы, только я, похоже, не всё запомнила, – пожала плечами я, делая вид, что эта тема оставляет меня равнодушной.

– Тогда я сейчас напомню.

Он шагнул к дивану и, ухватив мои запястья, неожиданно резко развёл руки в стороны и рухнул сверху, поучая меня губами столь убедительно, что на какое‑то время я сильно отвлеклась от предыдущей темы.

 

Вид Холмогорова, с наслаждением поедающего фаршированные перцы позже доставил мне ничуть не меньшее удовольствие, чем недавние доказательства его активного интереса ко всему, что обнаружилось у меня под одеждой.

– Чем ты занималась целый день? – спросил он наконец, сыто развалившись на стуле.

– Смотрела твои эфиры.

– Вот как? – с интересом повернулся ко мне Холмогоров. – И что же ты извлекла из этого полезного занятия?

– Только то, что во время этого действа ты, как правило, бываешь облачён в костюм, – отделалась я шуточкой.

– Весьма ценное заключение, – расплылся он в довольной улыбке. – Не ожидал такой прозорливости. Как тебе удалось обнаружить это?

– Просто мне есть с чем сравнивать, – усмехнулась я.

– Счастлив, что имею возможность предоставить тебе материал для сравнения. Это активно повышает твои аналитические способности.