Пандемия любви. Том 3

Солнцев презрительно дёрнул плечом.

– Что он ещё мог сделать? Увёл большие деньги. Не устоял всё‑таки. Мне следовало догадаться раньше. Позже я расскажу тебе. За эти несколько месяцев, пока я улаживал все дела венского филиала и готовился к возвращению в Москву, он, воспользовавшись отсутствием Ветра, развернулся тут не по‑детски.

Я болезненно поморщилась, услышав знакомое имя.

– Прости, – произнёс он внезапно охрипшим голосом. – Я не должен был…

– Ничего, – помотала я головой, – мне пора к этому привыкнуть.

Он накрыл горячей ладонью мои ледяные пальцы.

– Соня…

– Оставим это, Митя, – обронила я, стараясь поменьше дышать, чтобы он не заметил дрожь, которую вызвало во мне его прикосновение.

– Да, конечно, – вымучил он нечто похожее на улыбку и, слегка помедлив, убрал руку. – В общем, деньги пока не найдены, Соня. Схему сейчас раскручивают. Однако причастность к этому Громова установлена точно, так что вряд ли мы с ним скоро встретимся.

Я с сожалением покачала головой.

– Кто бы мог подумать, что он способен на такое. Ведь вы столько лет вместе, и до сих пор он производил впечатление порядочного человека.

– Деньги очень сильно меняют людей. Не он первый, не он последний.

– Да, грустно, – вздохнула я. – Честно говоря, мне трудно это понять…

– Конечно, трудно, – кивнул он, глядя в сторону.

– Это ведь всего лишь деньги. А для тебя всегда было важно совсем другое, правда?

Я опустила глаза.

– Ты ведь всё слышал, Митя, зачем спрашиваешь?

– Спасибо тебе, детка, за то, что я услышал, – сказал он, поднимая голову, и я сильно дёрнулась. Прежде он никогда не называл меня так.

– Разве я сказала что‑то новое для тебя?

Его брови дрогнули.

– Не будем сейчас об этом. Но ради таких слов стоило потратить день, выслушивая этого мерзавца. Продать твои акции я бы ему всё равно не позволил, но я счастлив, что ты ответила именно так, а не иначе.

– А ты что, всерьёз сомневался во мне, Солнце? – усмехнулась я и, вдруг неожиданно потянувшись к своему бокалу, сделала маленький глоток коньяка. На глазах моментально выступили слёзы, и я, закашлявшись, сунула в рот ломтик лимона.

Он посмотрел на меня с неожиданной нежностью, а я поскорей отвела глаза, чтобы не броситься ему на шею. Это было очень трудно, но у меня получилось. Вероятно, я могу собой гордиться. Поэтому основная моя задача с этой минуты – держаться от него подальше. Сейчас надо как можно спокойнее закончить этот разговор и отправиться домой. Совершенно незачем подвергать свою волю таким испытаниям.

– Нет, – сказал он, помолчав с минуту, – я не сомневался в тебе, детка. Просто всё равно было немного страшно.

– Разве тебе когда‑нибудь бывает страшно, Митя? – удивилась я, пытаясь справиться с новой жаркой волной, прокатившейся по телу. – Да и страшно чего? Ведь акции всё равно бы ему не достались.

Он снова поднял на меня глаза.

– Страшно того, что ты скажешь. Ведь он очень грамотно вёл тебя, выставляя вполне резонные доводы, а ты – просто женщина, которая должна была выбирать между жизнью и…

– …и любовью, ты хочешь сказать? – задохнулась я, впервые в его присутствие произнеся это слово вслух. Впервые, потому что раньше никогда не позволила бы себе этого.

– Я больше не смею говорить ничего подобного, детка. – И я увидела, как каменно застыло его лицо. – Не смею, потому что давно потерял это право. Только я всё равно бесконечно благодарен тебе за то, что ты сказала. И никогда не забуду этого.

«Поразительно. Прежний Солнцев ни за что в жизни не произнёс бы таких слов. Не понимаю, что могло произойти с ним за эти годы…»

– Тебе действительно было это важно? – спросила я, замирая от излучения смотрящих на меня глаз.

– Ты даже не представляешь насколько, – сказал он тихо.

– Но почему?

– Наверное, сейчас я не должен говорить тебе этого. Но когда‑нибудь непременно объясню.

– Когда‑нибудь… – эхом повторила я, словно была здесь одна, и он не сидел напротив.

Он взял бокал и задумчиво покрутил оставшуюся на дне жидкость.

– Да, когда‑нибудь. Когда я снова смогу смотреть тебе в глаза, как прежде…

– Как прежде? – выдохнула я, намереваясь встать, но он тут же накрыл мою руку тяжёлой ладонью.

– Никогда не говори «никогда», Соня. Какой бы правдой это ни казалось тебе на сегодняшний день. На любой факт всегда можно посмотреть с противоположной стороны, и рано или поздно ты поймёшь это.

Тут я почувствовала, что больше не могу. Не знаю, что он хотел донести до меня этим ответом. Даже в той, другой нашей жизни я бы и то не спросила его об этом. А теперь и подавно.

– Послушай, Митя, прошу меня извинить, но сейчас мне следует идти домой. Я очень устала, и тему эту продолжать довольно затруднительно.

– Я провожу тебя, – немедленно поднялся он.

– Нет, – твёрдо сказала я, – вот этого делать как раз не нужно. Я живу за углом, и сейчас белый день. А все дальнейшие вопросы обсудим как‑нибудь в другой раз.

– Я хочу поговорить с тобой, – начал он.

– Не сейчас, – прервала я и, поднявшись со стула, решительно направилась к выходу, но, оказавшись у двери, всё‑таки не выдержала и слегка обернулась. Он продолжал неподвижно стоять за столиком и смотреть мне вслед.

 

…Явившись домой, я буквально рухнула в кресло. Ниагарский водопад, так давно рвущийся из моих глаз, заполучил меня в своё полное владение, и предаться этому занятию мне наконец ничто не мешало. Рыдала я в голос, поплотней упрятавшись носом в подушку, чтобы ненароком не испугать соседей или ещё кого‑нибудь, случайно оказавшегося на лестнице вблизи моей двери.

«Как он может произносить при мне слово «прежде»? С какой ещё стороны я могу посмотреть на тот факт, что пять долгих лет, пребывая между небом и землёй, между жизнью и смертью, каждой клеткой своего существа принадлежала ему и только ему, никогда не рассчитывая вернуть это «прежде» и не имея ни единого шанса стать собой в безвоздушном пространстве своей новой вселенной? Что хотел он сказать мне столь странным ответом? Наверное, сегодня я не хочу этого знать. Если, конечно, собираюсь выжить…»