Пандемия любви. Том 3
Примерно через полчаса я всё же отправилась в ванную и, узрев в зеркале собственную физиономию, с трудом отыскала на ней глаза. Вернее, то место, где им следовало бы находиться. Скорее всего, они там и были, просто в данный момент, к сожалению, впрямую не просматривались.
Подставив лицо под струю холодной воды, я кое‑как заставила его обрести приближенные к прежним очертания. Это несколько примирило меня с действительностью, после чего я вернулась в комнату. Подошла к книжной полке. На меня из рамки взглянул улыбающийся Ветер. Он стоял, обняв дерево, и весело ерошил свои непослушные светлые волосы.
«Ты же не сердишься на меня, Юрочка, за то, что я так сильно люблю его? Ты ведь и сам любил его, правда? Поэтому мы с тобой так хорошо друг друга и понимали…»
Юра, босиком, в одних джинсах, высокий и гибкий, глядел на меня, щурясь от солнца, и улыбался во все свои тридцать два зуба…
Щурясь от Солнца…
Солнце. Господи, как до сих пор не ослепла я, бесконечно глядя в его смуглое, словно высеченное из гранита лицо с тяжёлой нижней челюстью и глазами, исторгающими тёмную бездну…
Что сегодня произошло со мной? Как вообще обстоятельства могли сложиться подобным образом? Громов, годами работающий на компанию с самого дня её основания, оказывается преступником? Юра доверял ему, да и Солнце, вероятно, тоже. Иначе бы он никогда не возложил на него все коммерческие вопросы фирмы.
Я прошла сегодня по самому краю пропасти, едва не угодив в неё, если бы…
Если бы что? Если бы я так бесконечно не любила его, совсем не думая о себе и ставя его интересы гораздо выше своих собственных. Даже интересов моего сына.
И ещё. Сегодня я снова увидела его. Он был совсем близко, рядом, сидел напротив, касался меня, смотрел прямо в глаза, я чувствовала его запах, видела каждую чёрточку на его лице, говорила с ним, отвечала на вопросы, слышала голос. Возможно ли это?
Телефон зазвонил где‑то в глубине квартиры, и я вздрогнув, отправилась на звук…
– Соня? – услышала я встревоженный голос Веры. – Ты слышишь меня?
– Да, Верочка, слышу.
В трубке эхом раздавался стук каблучков, видимо, она бежала по офису, перебираясь в другую комнату, затем хлопнула дверь.
– Соня, – заговорила она тихо, – на фирме такие дела творятся, кошмар просто. Ты и представить себе не можешь, что произошло! Громов арестован. Вскрылись его жуткие аферы, пропали деньги, в общем, тут ужас что творится, весь офис гудит, представляешь?
– Представляю, Верочка, – тяжело вздохнула я, вовсе не выразив никакого удивления.
– Ты что, уже знаешь? Это ведь всего пару часов назад случилось!
– Знаю. Более того, могу сказать тебе, что это произошло прямо на моих глазах и к тому же непосредственно при моём участии.
– Как это? – изумилась она. – Ты, часом, не бредишь?
– Нет, не брежу, – снова вздохнула я. – Всё именно так и было. Я с ним обедала сегодня в ресторане. Оттуда его и увели.
– Бог ты мой, с ума сойти! – проговорила Вера. – Не представляю, как удалось это всё раскопать! Солнцев, конечно, гениальный мужик. Стоило только ему появиться, и вот…
Я моментально задохнулась от произнесённого имени, но тут же снова взяла себя в руки.
– Да, я с ним виделась сегодня. Он тоже был там.
– Виделась? – заулыбалась Вера. – Ну и как ты его нашла? По‑моему, стал ещё краше. Эта причёска его сильно изменила, не находишь? Сделался вылитый актёр Дьяченко в лучшем своём образе.
– Да, ему идёт, – пробормотала я, по очереди прикладывая ладонь к распухшим глазам.
– Вот я и говорю. Хотя тебе, вероятно, не до Солнцева было, если прямо на твоих глазах такие дела творились? Кто бы мог подумать, что подобное произойдёт с Громовым! Ты, наверное, сильно расстроилась?
Я крепко сжала веки, ощутив, как при этом пронзает болью глазные яблоки. Даже если в моём присутствии арестуют сорок человек, я не смогу среагировать сильнее, чем на одно появление Солнца. Но откуда Верочке знать об этом? Как бы хорошо к ней ни относилась, я никогда не смогу раскрыть ей истинное положение вещей. И никому не смогу. Кроме Ветра. А он и так всё знал об этом. Теперь могу только с фотографией разговаривать.
– Да, конечно, расстроилась, Вер. Это очень неприятная история. Но теперь о фирме можно не волноваться, Дмитрий Сергеевич вернулся, и она опять в надёжных руках.
– Это уж точно, – радостно подтвердила Вера, – прямо от души отлегло. Знаешь, в офисе говорят, что с появлением Солнцева все по‑другому работать начали. В последние полгода, как не стало Юры, словно свет погас, у людей уже руки опустились, а тут такое оживление началось, не представляешь. Все на него как на бога смотрят. Он хоть и суровый, но ведь правда замечательный, скажи?
Хоть я сильно робею, когда приходится с ним разговаривать. Никак не привыкну к его присутствию.
Я болезненно повела плечами.
– Да, он замечательный, Вер. Просто я очень устала сегодня, голова что‑то разболелась от этих событий, никак в себя не приду.
– Надо думать! Такое не каждый день бывает – чтоб знакомый человек и вдруг оказался преступником. Тем более ты его столько лет знала. Ладно, – завершилась она, – отдыхай. А при встрече расскажешь подробнее. Целую, буду держать тебя в курсе.
Вернувшись в комнату, я снова улеглась на диван, прикрыв от света голову подушкой, и сама не заметила, как уснула. Проснулась, наверное, часа через два, за окном уже изрядно стемнело.
Приготовив крепкого чаю, я залезла с ногами в кресло и глубоко задумалась. Очевидно, сон не сильно пошёл мне на пользу, я чувствовала ужасную слабость, явно сказались события прошедшего дня, и голова кружилась, к горлу подкатывалась тошнота, а руки сделались вялыми и непослушными. В результате я едва не перевернула на себя чашку с горячим чаем, но вовремя подхватила её и, кое‑как пристроив на столик, едва не заревела от досады.
Слегка успокоившись, я всё‑таки взяла себя в руки и сделала несколько мелких глоточков. От горячей жидкости стало немного легче, тошнота как будто улеглась, и в голове чуть‑чуть прояснилось.
Я подумала о том, что надо бы позвонить маме и узнать, как там Митька, но по здравому размышлению идея не показалась мне перспективной: мама тут же догадается по голосу, что со мной явно не всё в порядке, и последует масса расспросов, а это совсем не ко времени, ибо притворяться у меня сейчас нет никаких сил.
