Папа напрокат
– Ничего страшного. Мы и ваша девушка все сделаем сами. Вам только нужно будет держать Дашеньку за руку и подбадривать. И перерезать пуповину, разумеется!
Меня, онемевшего, ослепшего и потерявшего способность ясно выражаться, подталкивают в родильный зал. Я замираю почти на самом пороге, услышав гневный вопль Даши.
– Игор‑р‑р‑рь, – грозно рычит Дарья. – Убью, скотина… Если пр‑р‑р‑риблизишься ко мне хоть на метр‑р‑р!
– Вот. Слышите! Она не желает меня видеть! – пытаюсь отступить, но дверь за моей спиной захлопывается, лишая возможности побега.
– Не бойтесь, папаша! Мы здесь и не такое слышали. Обычная реакция роженицы… Ведь боль, испытываемая в момент родов, превышает привычный болевой порог большинства.
Вот спасибо, ободрили. Я едва живой и почти ничего не вижу перед собой. Только побледневшее лицо Даши с прикушенными от боли губами.
Я нахожу ее ладонь своей и глажу по лбу, покрытому холодным потом. Да я сам потею так, что с меня градом льется!
– Все будет хорошо, Даша…
Даша переводит на меня взгляд, затуманенный болью, спрашивая:
– А ты какого черта тут делаешь?!
– Не отвлекаемся. Дышим чаще… Вот‑вот начнется! – командует акушер.
Трындец. У них все начнется, а для меня, похоже, все закончится.
Все происходящее после кажется событиями из страшного сна. Крики. Подбадривания. Слезы. Мне самому хочется упасть на пол и рыдать, глядя в безразличный светло‑серый потолок родильного зала. Потому что эта экзекуция, черт побери, не заканчивается!
В фильмах все было иначе. Через пять минут после начала родов врач командовал: «Тужься!» и уже через несколько секунд радостным родителям презентовали розовощекого, громкоголосого малыша.
А сейчас у меня ощущение, что я нахожусь в пыточной камере гестапо.
– Еще немного! Еще…
– А‑а‑а‑а‑а!
– Готово!
Шлепок. Еще шлепок. Громкий плач младенца.
– Мы это сделали. Девочка… – возвещает врач.
По лицу Даши струятся слезы счастья. В каком‑то необъяснимом порыве колоссального облегчения, я целую ее лоб и мокрые щеки.
– Папа, перережьте пуповину дочурке!
Сглатываю ком в горле, видя длиннющую штуковину, ведущую от пузика младенца. Думаю, что вот‑вот отъеду в сторону, позорно упав в обморок. Но собираюсь с силами и выполняю просьбу. Девочку прикладывают к груди Даши, а потом осторожно заворачивают в пеленки и предлагают подержать мне.
Руки трясутся, когда мне протягивают крошечный, теплый комочек. Я забываю, как дышать. Сердце отдает набатом в висках. Адреналина за сегодняшнее утро я получил столько, что хватит на всю оставшуюся жизнь!
– Она красивая, вся в тебя, – говорю Даше, но сам смотрю на крошечное личико младенца.
– А носик‑то папин… – медсестра принимает девочку у меня из рук.
Папин? Ха!
Думаю, что на этом моя миссия может считаться законченной.
Я покидаю клинику, прося дать мне несколько минут. Сажусь прямиком на бордюр и начинаю дышать полными легкими. Облегчение накатывает горячими волнами. Я только сейчас понимаю, почему Даша, узнав мою фамилию и имя, начала истерично рыдать и смеяться. Судя по всему, я полный тезка ее парня, жениха или мужа. Но кажется, Даша не замужем. Ведь на ее пальце нет обручального кольца.
Что ж… После таких приключений я просто обязан стать крестным отцом для недавно рожденной девочки.
– Кузнецов? Вот вы где… – обращается ко мне медсестра. – Возвращайтесь, как отдохнете. Я дам вам список того, что нужно купить!
– Что‑что? Купить? – переспрашиваю я.
– Да. Обычно роды начинаются, начиная с тридцать восьмой недели. Но у вашей невесты они прошли чуть раньше, и она не успела взять с собой все необходимое.
– Преждевременные роды? Неужели у Даши осложнения после родов?
– Не беспокойтесь. Все прошло отлично. Малышка родилась ростом пятьдесят один сантиметр, весом в три килограмма. Мама и дочурка чувствуют себя хорошо. И будут чувствовать себя еще лучше, когда вы позаботитесь об их комфорте.
Я отправляюсь следом за медсестрой. У меня мелькает мысль, почему о Даше не позаботится ее мужчина, и где родственники?
– Можно увидеть Дашу? – я твердо намерен сообщить ее родственникам или жениху о том, что их Даша родила и нуждается во внимании и заботе со стороны близких.
– Сейчас она спит. Устала. Но позднее, через несколько часов, когда маму и малышку переведут в отдельную палату, вы сможете навестить своих девочек, – воркует медсестра, выдавая мне список длиною в вечность.
После слов о «моих девочках» в груди что‑то приятно екает, а я чувствую себя странно мягкотелым и согласным на все.
Разумеется, о Даше и ее малышке должен заботиться отец ребенка. Но меня, по ходу, записали в отцы… поневоле!
Неизвестно, как быстро появится настоящий отец, а я совершенно случайно уже принял в этом участие. Так что придется довести начатое дело до конца. Не обеднею, в конце концов.
Глава 3
Игорь
Черт побери, я не представлял, что малышке нужно столько всего, пока не столкнулся с покупками. Навьюченный тюками, словно среднеазиатский верблюд, я возвращаюсь в родильное отделение, отдавая покупки медсестре.
– Маму с дочкой уже перевели в отдельную, одноместную палату. Если хотите, можете их навестить, – предлагает медсестра.
– Да, хочу, – мгновенно соглашаюсь я, направляясь скорым шагом по коридору.
Хочется поговорить с Дашей наедине. Разумеется, наседать на нее я не стану. Но кое‑что прояснить придется.
– Вы прямо так пойдете? – интересуется медсестра.
А что со мной не так? Поймав отражение в окне, я понимаю, что со мной не так абсолютно… все! Ранним утром я выдвинулся на пробежку в майке‑борцовке и найковских шортах длиной намного выше колена. Еще напульсники, ага. Вот и весь мой прикид.
