Патоген Вечности

– Папа, ты только недолго, – потребовал Пашка, – а потом добежав до подъезда, громко закричал, – дед, не затягивай свои разговоры. Когда дверь подъезда за сыном захлопнулась, он повернулся, направляясь сторону сидящих на лавочке мужчин. Бордин посмотрел на зятя с суровой гримасой, а Майлз широко улыбался, но от выражения лица бессмертного Родинова почему‑то передернуло.

– Здравствуйте, Иван Павлович. – Выдохнул слова приветствия Дмитрий. – Что же вы не хотите оставить нас в покое? – Родинов свирепо посмотрел на Майлза.

– Ты что же, Дима, не в духе сегодня? – Тесть поднялся со скамьи. – Надо здороваться даже с чужими людьми, тем более со старым приятелем.

– Ничего, товарищ генерал, – Гарри все еще сидел на скамейке и улыбался, – реакция Дмитрия не испортила мне настроение. Надеюсь, наш сегодняшний разговор поможет вашей службе.

– Да, благодарю вас, Майлз, за реакцию. – Бордин протянул раскрытую широкую ладонь, Гарри энергично подскочил со скамьи и пожал руку генералу. – Вы можете пообщаться, если сочтете нужным, а я перед уходом загляну еще раз к дочери.

– Что вам нужно от Бордина? – Слишком резко задал вопрос Родинов через минуту, когда тесть оказался возле подъезда. – Вы ведь взяли за правило, после изменений в вашем ордене, не вмешиваться в дела людей.

– Политика невмешательства в развитие человека остается. – Подтвердил Майлз. – Что касается генерала Бордина, то мне было распоряжение указать ему на новой должности, как нейтрализовать проблему и к вашей персоне эта информация не имеет никакого значения.

– Посмотрим, что за интригу вы плетете, – прошептал Родинов.

– Я мог бы встретиться с Иваном Павловичем и в другом месте, – поморщился собеседник на реакцию Дмитрия. – Обстоятельства направили меня сюда, чтобы по‑дружески предупредить вас.

– А мы с вами, Гарри, друзья не разлей вода? – Родинов смотрел на бессмертного с вызовом.

– О, благодарю за новую поговорку, я люблю коллекционировать подобное. – В руках у Майлза откуда‑то появилась записная книжка в кожаной бордовой обложке с черной блестящей ручкой, он коротко чиркнул в ней фразу собеседника, спрятал в кармане и предложил. – Дмитрий, уделите мне несколько минут, давайте пройдем по тротуару вдоль дома, и я вам все расскажу.

– Начинайте или я повернусь и уйду, – не вытерпел Родинов, когда они прошли метров десять, – я покинул работу пораньше не для того, чтобы прогуливаться с вами.

– Простите, мой друг, я обдумывал, как сообщить вам покороче, то, что было намечено для нашей встречи. – Гарри остановился на несколько секунд и медленно пошел вперед. – На протяжении последних лет вы сталкивались с деятельностью лабораторий Аненербе, но с самими нацистами вам пересекаться не приходилось.

– Да вы правы, Гарри, как ученому мне приходится много работать с документами и архивами. – Настала очередь Родинова остановиться. – Хранителям при поиске истины на пути вставали неонацисты, вам хорошо известно про покушение на моего друга Владимира Тихонина, что произошло два года назад в Кельне.

– Славу богу все остались живы и в Кельне и позднее во время вашей экспедиции. – Майлз сдвинулся с места и Родинов последовал за ним. – По нашему анализу, связанному с исследованием продолжительности жизни, скоро произойдет вереница событий, их инициаторами станут нынешние распорядители исследовательской программы Ewigkeit.

– Никогда не слышал ничего подобного. – Родинов мысленно среагировал на немецкое слово. – Вечность или бесконечное существование рейха – мечта фашистов двадцатого века.

В рамках исследований Аненербе было много различных закрытых программ, но только на Ewigkeit тратились неограниченные средства, обеспечивались непревзойденные меры секретности и безопасности. Предваряя разработки по программе вечности, группа нацистов была направлена на Тибет под руководством историка‑оккультиста Франца Ленца.

– Я знаю, что было несколько экспедиций немцев на Тибет, но про Ленца ничего не слышал. – Дмитрий перебил ход повествования Майлза.

– Я могу скинуть вам на электронную почту больше информации о Ленце и его работах, но это есть у профессора Акимова и только запутает суть вопроса. – Быстро пробормотал Гарри. – Немцы добрались до затерянного монастыря в горах Тибета, где, по их мнению, они могли бы познать тайну бесконечности бытия.

Монахи не пожелали раскрыть истину, поэтому были уничтожены солдатами, что обеспечивали безопасность экспедиции. Никаких древних рукописей тогда обнаружено не было, перед тем, как Ленц распорядился заложить под строения монастыря заряды, все вокруг тщательно обыскали. Единственной находкой оккультиста стал ящик с тонкими срезами камня, эти таблички с непонятными надписями Ленц доставил в берлинскую лабораторию проекта Ewigkeit.

– Немецким оккультистам удалось дешифрировать надписи? – Дмитрия заинтриговало найденное в монастыре Тибета.

– Из двадцати семи табличках на трех было написано одно и тоже древнее послание. – Продолжил свой рассказ Майлз. – Ленц со своими помощниками бился над расшифровкой до окончания войны, а после стал работать на американцев, утащивших все возможное по Аненербе за океан.

Не понимаю опасений ваших магистров, – Дмитрий попытался ускорить получение развязки истории.

– В пятидесятых годах был получен ответ о том, что записано на каменных табличках из Тибета. – Речь шла о гибели могущественной цивилизации, о жреце оставшимся в одиночестве, объединяющим в себе жизнь и нежить, что давало ему безграничные возможности и силы. Также среди табличек выделялась одна, на ней говорилось о наделении магической силой одного из царей Египта, попытавшего пойти против древних богов. Сам материал таблички отличался от остальных, после проведения исследований, определили, что надпись нанесли на камень, добытый в горах западнее турецкого городка Карабюк, где две тысячи лет назад располагалось греческое поселение, а на расстоянии около сорока километров в горной долине на расщелине существовал культ оракула Тиасоса.

Дмитрий подумал о единственном фараоне еретике – Эхнатоне, отринувшим веру предков и фактически одним из первых создавшим монотеистическую религию. Что заставило древнего египетского реформатора пойти на столь непопулярный шаг. Дмитрий решил уже высказать свое мнение о правлении Эхнатона, но в памяти проявился рассказ Александра Ивановича об экспедиции на северо‑восток Турции.

– Примерно в пятидесятые годы состоялась международная экспедиция, – вспомнил Родинов, в ней принимали участие молодые ученые Акимов с Тихониным. Мне Александр Иванович рассказывал, как боевики из ордена Линия крови попытались уничтожить всех участников экспедиции.

– Магистр и высшие эрархи ордена того времени, придерживались жестких правил, но сейчас мы изменились. – Глаза бессмертного сверкнули праведным гневом. – В ту пору существовал единственный принцип – уничтожить всех, кто мог хотя бы прикоснуться к тайне жизни.

– Не измените ли вы свои принципы также легко, как убивали невиновных в прошлом? – Голос Родинова вновь обрел жесткость.