По ту сторону его жизни
– Дворецкий, где я нахожусь?
– В доме Тваркова.
– Нет, я об объекте.
Посмотрел на нее дворецкий и сказал грустным голосом.
– В Италии.
Алисия закрыла глаза в надежде, что это всего лишь сон.
V глава: Логово маньяка.
В логове маньяка всего двадцать пленников из разных стран: Алисия из России, Чжао И Цинь‑ из Китая, Нам Да Рым‑ из Южной Кореи, Лука Бонокоре‑ из Италии, Альфонсо Родригез‑ из Испании, Джон‑ из США. Остальные были из северных стран, таких как: Швеция, Норвегия, было два брата из Таджикистана, студент медицинского вуза индус, тридцатилетний убийца из Бразилии, старик из Японии, начинающий бизнесмен из Турции, немец, отец одиночка из Франции, хакер из Англии, бабник‑мошенник из Нидерландов, террорист из Австрии и артист балета из Латвии.
Приехал грузовик с продуктами. Чжао О Цинь помогал Алисии разбирать ящики с продуктами и переносить их в дом. В очередной раз, перенося ящики, они услышали крики. За их спинами секретарь бил плетью лежачего одного из братьев из Таджикистана. Он уже был без рубашки, только в белых брюках, закрывал лицо от ударов, но резко двигался от других. Алисия и И Цинь побежали туда к ним, но секретарь ударил в их сторону плетью, чтобы те не подходили. Напоследок он ударил ногой по кровавой спине. Из ран уже почти выходили ткани вместе с кровью. Таджик сжал рукой землю, зажмурившись, и дрожал от боли. От задержки дыхания он замолчал на некоторое время. Когда секретарь начал уходить, Алисия, И Цинь и брат кинулись к нему и начали потихоньку поднимать. От любого движения спины кровь вытекала больше, ткани выходили.
– 2We should help him! – сказала китайцу Алисия.
– How? – спросил И Цинь.
– I don`t know, but we should! – ответила волнительно Алисия.
– Насколько я знать, тут есть фрач! – сказал плохо на русском языке таджик. Алисия посмотрела на него и задумалась. В ее голове прозвучал голос: «Перед казней никто не будет лечить. Он будет умирать таким, как его сломали».
– Он не поможет! ‑сказала Алисия и посмотрела на спину. – Но есть же индус. – начала искать его глазами, но увидев его лицо на другом конце участка, она поняла, что он тоже не поможет, боится. – Трус! – произнесла негромко Алисия. На улице положили таджика на стол животом вниз. Алисия побежала к веревкам, где сушилось белье. Это было справа от дома, если смотреть на него. Сняла оттуда чистую тряпку, намочила ее в раковине и побежала обратно. Алисия аккуратно обмакивала спину, чтобы убрать кровь и увидеть в точности все раны. После этого она пополоскала тряпку и еще взяла воды в тряпке, потом на него выжила, чтобы промыть раны, а потом еще раз обмакивала.
– Наверное, это все, что я могу сделать. Ему нужно немного полежать.
Брат раненого кивнул.
– Расходитесь, а то мы тоже попадем. ‑За всеми ними наблюдал Тварков с секретарем и дворецким.
– Готовьте всё к казни. ‑сказал спокойно Тварков. Секретарь посмотрел на дворецкого и тот ушел.
– Хороша Алисия. Умеет и готовить, и промывать раны, и убираться. Мне ее наказать за помощь другому?
– Пока нет, пусть живет, но готовься к заданиям.
– Да, господин.
На кухне Алисия резала овощи: огурцы, помидоры, салат, зелень. Готовила обычный домашний салат. Вечером там ужинали Тварков, дворецкий и секретарь, а она стояла и наблюдала за ними.
– Алисия! – говорит Тварков. – Милая, кто тебя учил так готовить? – она смотрела на него, как он уплетал эту еду, смотрела зловещим взглядом с опущенными бровями и глазами, а потом за мгновение поменяла взгляд, когда он на нее посмотрел.
– Никто, я сама.
– Ну ты же откуда‑то узнала, что туда надо положить, сколько соли добавлять.
– Нет, в детстве же мне мама готовила этот салат, почти каждый день, глаза запомнили, а потом сама готовила, когда она пропадала на работе.
– Удивительно, скажи, секретарь?
– Полностью с вами согласен! – сказал секретарь и рассмотрел Алисию с головы до пяток, а потом облизал губы от возбуждения к ней.
Алисия вспомнила последнюю встречу. Она начала себя винить в том, что сказала ей: «Ты перестала быть моей мамой, когда я пошла в пятый класс». Она еле сдерживалась и пыталась не плакать, задерживала дыхание, чтобы молчать. Всю ночь она плакала горько в подушку из‑за вины. Сердце очень сильно болело от чувства вины и стыда, разочарования в себе. Уже голова ее не выдерживала такие страдания.
Утром все становятся в ряд. На улице стоят девятнадцать человек.
– А где твой брат? – спросила Алисия таджика.
– Понятия не имею! – сказал таджик. – Утром его забрали непонятно зачем.
