Попробуй меня разлюбить
– Ты мне ее к себе везти предлагаешь? Домой она ехать категорически отказывалась.
– Пусть ночует там, где тусовалась. У подруги.
Брат, конечно, сама доброта. Но это все пафосный налет, он частенько бросается громкими, неудобными словами, хоть на самом деле так и не думает.
– Это у вас семейное, видимо, – фыркает Дан, но смотрит при этом на меня.
Сглатываю и нервно скребу ногтями по столу. Надеюсь, что наше вранье не вскроется никогда. Я приложу все усилия, чтобы этого не произошло, а еще сдержу свое слово и больше близко к Кайсарову не подойду, как он сам того и хотел.
– Ладно, счастливо оставаться.
Данис больше не задерживается. Поднимается со стула и идет в прихожую. Тим следом, а меня словно к стулу пригвоздили. Молча смотрю в одну точку и не шевелюсь, лишь когда входная дверь хлопает – вздрагиваю.
– И? – снова голос брата, теперь уже над самым ухом.
– Это ошибка. Мы с Лизой, – вспоминаю свою отвязную подружку, – хотели посмотреть фильм, она немного выпила, я ей рассказала про Кайсарова, ну, о том, что он весь такой невозмутимый, и она предложила его разыграть…
– Идиотки, – выносит вердикт Тимоха. – Спать иди. Завтра поговорим.
Разгневанно, но при этом молча протискиваюсь между столом и Тимом, стараясь не задеть последнего. В комнате долго плачу в подушку, а утром сваливаю из квартиры Азарина раньше, чем он просыпается.
Пока еду домой, в миллионный раз анализирую то, что произошло этой ночью, и покрываюсь липким потом. Мне даже в моменте так страшно не было, как сейчас, когда я в полной мере осознаю, какими могли быть последствия.
У дома надеваю одну из самых милых улыбок и спешу к родителям. Они как раз завтракают.
– Ты что‑то рано, – мама целует в щеку и просит Лидочку принести оладушки для меня.
– Спать в десять завалились, представляешь? Включили новый сериал, и он был настолько «интересным», – показываю в воздухе кавычки, – что вырубило нас на второй серии.
Замечаю папину улыбку и выдыхаю. Я не подорвала доверие, родители даже не усомнились в моих словах. Это хорошо.
– Папуль, может, вечером на корд сходим? Все вместе? Растрясемся?
– Сходим, – папа кивает и откладывает в сторону планшет, принимаясь за оладьи.
Снова выдыхаю. Дома без изменений, окончательно в этом убеждаюсь на вечерней игре в теннис.
Уже на пути домой пишу Данису сообщение. Короткое «спасибо». Ответа не приходит. И к лучшему, наверное. Прячу телефон и натягиваю на лицо улыбку. Мама с папой как раз спорят по поводу зимнего отдыха.
На следующий день в школе мы с Данисом прекрасно делаем вид, что друг друга не знаем. Но я все равно сажусь с ним на физике и истории. Меня будто притягивает какая‑то невидимая сила.
После уроков случайно сталкиваемся на втором этаже жилого корпуса и никак не можем разойтись. Одновременно шагаем то вправо, то влево ни в состоянии освободить друг для друга проход.
В итоге Кайсаров просто замирает. Я же, внутренне вздрагиваю и несмело поднимаю глаза. Ловлю его пристальный взгляд и даже улыбнуться пытаюсь.
– Все хорошо? Голова не болела? Не тошнило?
– Все нормально. Спасибо, что не выдал Тиму, и за Курьянова… Он правда молчит.
– И будет молчать. Не переживай.
Киваю, а Дан… Он в этот момент берет меня за руку. Вздрагиваю и смотрю ему в глаза. Что происходит?
Глава 14
Мы с девчонками стоим в столовой на выдаче. Я жду свой суп и напеваю про себя модную песню с новогодним мотивом. Все же мой любимый праздник не за горами, месяц буквально остался.
Когда чувствую взгляд, почему‑то сразу понимаю, кто смотрит.
Данис.
Он сидит за столом с моим братом, Тима, как всегда, не заткнешь, они с Королевым спорят. С того дня, как Дан вытащил меня из дома Курьянова, прошло чуть больше двух недель.
Мне было стыдно смотреть ему в глаза, а он… Он переменился. Я все чаще ловлю на себе его взгляды и понимаю, что все его предостережения были верными. С ним нельзя дружить, абсолютно. Потому что я испытываю к нему нечто иное, то, что сломает нас обоих, если произойдет.
Это не поддается никаким объяснениям и доводам разума, я просто так чувствую, вот и все. Данис – это что‑то за гранью моей маленькой вселенной. Слишком сложный, слишком мой… Настолько, что лучше оставаться чужими.
Поправляю пиджак, хотя он и так идеально сидит. Выдыхаю.
Ладно, я тоже могу пялиться. Поднимаю голову и, чуть вытянув шею, смотрю Кайсарову прямо в глаза. Улыбаюсь и приветливо взмахиваю рукой. Не дождавшись от него реакции, поворачиваюсь к девчонкам и, переполненная энтузиазмом, предлагаю подсесть к мальчикам. Янка, которая сохнет по Тиму, считает эту идею просто гениальной.
Каждый шаг дается с трудом, ладошки становятся влажными, кончики пальцев… Боже, я до сих пор чувствую его прикосновения. Там, в коридоре жилого корпуса, где не было никого кроме нас и тишины. Мы тогда проторчали минут десять. Молчали. Смотрели друг на друга…
Какие же у него глаза. Я никогда ничего подобного не видела. Они меняют цвет, иногда темные, насыщенно карие, но стоит только солнцу коснуться радужек, как они зеленеют. Точно колдун. Настоящий…
«Приди в себя, Катя!» – даю себе словесный подзатыльник.
Девчонки уже расселись за столом, и теперь я слышу, что так бурно обсуждают Тим с Андреем – поездку в Питер. А точнее, свои планы там на ночь. Пока я услышала только про какой‑то клуб для своих.
Вертолетов, наш куратор, решил вывезти класс в Северную столицу, чтобы окультурить учеников. По плану Эрмитаж, Русский музей и что‑то еще… Я не особо слушала. Но эти четыре дня обещают быть насыщенными.
Ставлю поднос на стол и замечаю, как Дан отодвигает для меня стул. Единственный свободный. Рядом с ним, конечно. Невзначай и словно специально. Вроде такой крошечный жест, но теплом заливает мгновенно. Накрывает волной эмоций, они разные – от трепета до обдающего холодом ужаса.
Мне кажется, что все в этот момент только на нас и смотрят, но на самом деле даже внимания никто не обращает. Снова выдыхаю.
Немного смущаюсь, конечно, но внешне стараюсь этого не показывать. Бойко улыбаюсь, как и всегда, принимаю подобную милоту за само собой разумеющееся, будто для меня каждый день не по разу стулья отодвигают.
– Да свалим, – брат закатывает глаза.
– Вертолетов будет начеку, – вклинивается Янка, – ничего не выйдет.
Яна опечаленно поджимает губы. Ей очень хочется потусить в Питере с моим братом, и лучше наедине, конечно.
Тим от ее унылых предположений демонстративно отмахивается.
