Преступные игры гения

– Не позволю, – глянула она строго и поджала губы. – Мест нет?

Она выразительно посмотрела на полупустое кафе.

– И не стоит меня клеить, – ее губы сжались узкой линией. – У меня уже есть мужчина.

Уверенности в ее последнем заявлении не было. И Валерий предположил, что ее невысказанная печаль, возможно, именно с ее избранником и связана.

– Вы меня неправильно поняли.

И он, вопреки обыкновению, потащил стул от ее столика. И уселся без приглашения.

– Я художник. И мне очень понравилось ваше лицо.

Она подумала, подумала и, как‑то странно глянув на него, спросила:

– Вы пишете портреты?

– Вообще‑то нет. Я пейзажист. Но с некоторых пор мне вдруг стало казаться, что я смогу… Это, знаете, как доктор неожиданно почувствовал в себе потребность повысить квалификацию, и я…

– Как вас зовут?

– Валерий, – представился он церемонно и полез за визиткой в свою поясную сумку. – Валерий Павлович Осетров, к вашим услугам.

Девушка поставила локоток на стол и пристроила на ладошке подбородок. Взгляд ее, подозрительно изучающий Валерия минутой раньше, вдруг наполнился каким‑то смыслом. Прозрением даже. И он вдруг понял, что вот оно! Это именно то, что он в ней хотел бы запечатлеть. И, действуя скорее по наитию, чем из каких‑то корыстных соображений, он дважды снял ее на свой телефон.

– Что вы делаете?! – вспыхнула сразу девушка, резко выпрямляя спину. – Кто вам позволил?

– Простите! Такой момент был. Я не смог удержаться. Именно этот ваш взгляд я и хотел бы написать. Но поскольку рассчитывать на то, что вы мне станете позировать, я не могу, я вас сфотографировал. Простите!

Он тут же отослал фото и убрал телефон в сумку, чтобы она не стала вырывать его у него из рук. И требовать, чтобы он удалил ее снимок. А он бы не удалил. Потому что одного мимолетного взгляда на экран телефона было достаточно, чтобы понять: он попал в момент.

– Я ведь могу написать на вас заявление в полицию, – немного успокоившись, произнесла девушка. – Вас наверняка знают в этом кафе. Да и визитку вы мне свою дали. Она не подделка?

– Нет. Я на самом деле Осетров Валерий Павлович. Сорока трех лет от роду, не женат, не привлекался, – он широко улыбнулся. И продолжил беспечно болтать: – И я даже могу вам помочь в вашем желании пожаловаться на меня полиции. У меня есть там хорошие знакомые. К слову, тоже любят посещать это кафе.

– Да что вы? – ее брови выгнулись дугами над широко распахнувшимися глазами. – И кто же из ваших знакомых полицейских любит посещать это кафе? Я тоже кое‑кого знаю. Может быть… Может, у нас с вами общие знакомые?

– Возможно.

Он радовался как ребенок, что девушка не ушла тотчас, что забыла о его своевольном поступке, что не старается пожаловаться на него официанту.

– Кто это? – требовательно произнесла она.

– Ну… Совершенно точно знаю, что это одно из любимых мест Анны Смирновой. Она давно работает в полиции. Мы познакомились с ней при весьма странных обстоятельствах. Подружились. Вместе обедали. И пили кофе во‑он за тем столиком, – он указал подбородком на соседний ряд, на третий от входа столик. – И она, к слову, была первой женщиной, чей портрет я написал. И работа вышла очень удачной. Висит сейчас в моем доме. Радует глаз.

– Невероятно… – она покачивала головой, глядя на него, как на пришельца из далекой галактики. – Анна Смирнова позировала вам? Не могу поверить!

– Вы знакомы с Анной? – удивился Валерий.

– Знакомы. Встречались в этом вот самом кафе. Говорили.

Подробностей не последовало. Но по ее вздоху и убежавшему от него взгляду он понял, что разговор вряд ли был приятным.

– Так вы не ответили, Валерий Павлович. Она позировала вам?

– Нет, конечно. При ее‑то занятости! Мы сделали несколько фото, и я писал с большой фотографии.

– А откуда мне знать, Валерий, что вы не подкарауливаете зазевавшихся бедных женщин, не фотографируете их тайком. А потом…

– Что потом?

Он пока не понимал, куда она клонит. На душе у него было спокойно. И он, кажется, начинал понимать, откуда у девушки такая тайная тоска в глазах. Может быть, как раз знакомство с Анной обусловило ее печаль? Может, девушка нарушила закон и…

– А потом вы убиваете их и сами же находите! Это ведь вы нашли убитой свою девушку в парке несколько дней назад? Так писали все СМИ!

Он открыл рот, чтобы возразить. Понял, что возражать глупо, поскольку то, что она говорила, – правда. Частично правда. Потому что он никого не убивал. И не собирался этого делать впредь.

– Так писали. И это истинная правда, – не стал он юлить. – Только обо мне не писали как об убийце. Я просто нашел девушку.

– С которой встречались?

– На тот момент я уже с ней расстался и не видел ее целый год.

– Интересное кино! – фыркнула девушка, которая активно его допрашивала и до сих так и не представилась. – Вы с ней расстались год назад. А она на вашей машине месяц назад раскатывала по городу. Этому имеется объяснение?

– Простите, а вы кто? Вы тоже служите в полиции?

Он изумленно рассматривал ее, уже не находя ее взгляд загадочным. Скорее подозрительным, въедливым, опасным даже.

– Нет. Не служу я в полиции. Но с Анной знакома. Мы с ней пили кофе в этом самом кафе и неприятно разговаривали.

Она замолчала, не сводя взгляда с «того самого» столика.

– Вы… Вы правонарушитель? – предположил Валера, не дождавшись продолжения ее рассказа.

– Ну, если отбить мужа считается правонарушением, то – да, я он и есть, – она грустно рассмеялась. – Ее Гена ушел ко мне.

Валерий тут же вспомнил типа, явившегося в его дом вместе с Анной. Он с первых минут понял, что между ними пробежала черная кошка. Вон, оказывается, все как!

– Насколько мир тесен, – пробормотал он. – Я познакомился с Анной при весьма неприятных обстоятельствах. Она вместе с этим самым Геной приехала ко мне в дом, чтобы задать несколько вопросов о Лидочке. Это же ее я нашел… – зачем‑то пояснил он. – Я пишу портрет Анны, потому что типаж совершенно невероятен. Потом встречаю вас здесь. Знакомлюсь с вами, чтобы писать ваш портрет. А оказывается, что ваша жизнь тесно переплетена с их жизнью. Как такое может быть? Это же… Это же удивительно!