Проклятие
В какой‑то момент его речи рот у Серильды приоткрылся сам собой. Она смотрела на короля, не мигая. Кажется, будь у нее сердце в груди, оно сейчас перестало бы биться. Вокруг них воцарилась полная тишина. Даже крики и рев животных умолкли, когда Эрлкинг произносил эти слова.
Он смотрел на нее, словно ожидая. Но что она должна была ответить? Это была всего лишь насмешка над любовью. У него не было к ней настоящих чувств. Она для него всего лишь пешка. И тем не менее он говорил так искренне и убежденно, что у Серильды – простой смертной девушки, – невольно закружилась голова от таких поэтичных слов, сказанных голосом, звучавшим как песня, даже когда он произносил жестокие угрозы.
– Вы… забыли выстрелить, – выдавила она.
Сверкнув глазами, Эрлкинг поднял арбалет.
Целясь прямо в нее.
Глаза Серильды расширились.
– Что?..
Тетива громко зазвенела. Просвистела стрела. Серильда вскрикнула и пригнулась.
Закудахтала птица.
Что‑то упало на перила рядом с Серильдой, всего в нескольких дюймах от ее локтя.
Мимо ее лица проплыл клочок серо‑коричневых перьев.
Серильда уставилась на мертвую куропатку.
Смех короля эхом отразился от стен замка.
– Мы – муж и жена! Повара – готовьте пир!
Глава 6
Серильде велели подождать, пока ее не позовут, чтобы она и ее супруг могли появиться на празднестве рука об руку – спектакль продолжался.
Серильда не возражала против ожидания. Она никуда не спешила. Все слуги и служанки были заняты приготовлениями к пиру, оставив ее в благословенном, непривычном одиночестве.
Впервые за несколько недель Серильда почувствовала, что может вздохнуть свободно.
Дело сделано.
Она вышла замуж.
Она стала Ольховой Королевой.
Она ощущала не столько облегчение, сколько покорность судьбе. Прошло больше семи недель с тех пор, как Эрлкинг объявил всем, что Серильда станет его невестой, и хотя девушка понимала, что король не шутит, она все же до последнего сохраняла отчаянную надежду, что до свадьбы дело не дойдет. Что‑то помешает их союзу, или Эрлкинг передумает, или… или случится еще что‑нибудь.
Но теперь все свершилось.
Серильде не нужно было больше впустую тратить время, напрасно надеясь, что ей удастся избежать своей судьбы. Теперь она могла заняться тем, что поклялась сделать: убедить Эрлкинга отпустить с миром пятерых детей, оказавшихся здесь из‑за нее.
А потом, возможно, найти еще и способ спасти свое будущее дитя.
А если вдруг и это ей удастся, неплохо было бы снять заклятия. То, что лежит на ней. И то, что на Злате. Заклятие, заставившее весь мир забыть о королевской семье, некогда жившей здесь.
Как‑нибудь.
– Жена моя.
Сидевшая на скамье Серильда вздрогнула и, подняв взгляд, увидела короля в золотом свете, падающем из окна. Ей часто приходило в голову, что при дневном свете он выглядит нереальным. Ольховый Король был одним из тех существ, кто всегда пребывает во тьме. Чей портрет можно нарисовать только углем и самыми черными чернилами. Чье лицо может вдохновлять поэтов, но только на стихи, где в каждой строчке слова вроде меланхолия, могила или утрата.
Она встала.
– Мой господин.
Король предложил ей согнутую в локте руку.
– Нас ждет торжество.
Серильда посмотрела на предложенную ей руку в широком рукаве черной рубашки. На какой‑то миг – кратчайший миг – ей захотелось спросить Эрлкинга о клятвах. Что он имел в виду? Считал ли он свои слова правдивыми или это была просто часть фарса?
Серильда постаралась унять дрожь. Проще было притвориться, будто его речи о вечной преданности ничуть ее не затронули.
Признать обратное было бы невыносимо.
Поэтому Серильда оставила свои вопросы при себе и положила пальцы на сгиб руки мужа.
Они направились к лестнице, ведущей в сад рядом с главным двором. Там их должны были ждать музыка, танцы и угощение – кроме подстреленной на церемонии дичи гостей должны были порадовать и множество других изысканных блюд, над которыми повара трудились всю неделю.
Но, не дойдя до ступеней, король резко остановился.
На уровне его глаз в дверном проеме болтался на бечевке кусок свернутого пергамента, перевязанный бархатным бантом.
Серильда недоуменно моргнула.
– Разве вы не видели его по пути сюда?
– Его здесь не было, – буркнул Эрлкинг, хватая висящий пергамент. Развязав бант и бросив его на пол, он развернул послание.
Заглянув через его плечо, Серильда стала читать.
Эрлкингу, Счастливому Владыке этого Замка,
Чтя древнейшие обряды, почитаю своим священным долгом следовать обычаям, заложенным предыдущими поколениями. Разумеется, будучи человеком чести, вы понимаете, как важно продолжать славные традиции, сложившиеся при дворе Адальхейда.
А посему, поскольку в этом мы пришли к соглашению, я пишу вам настоящее письмо в знак своей доброй воли.
Узнайте же, что нашей новой прекрасной королеве – да правит она мудро и милостиво – в течение этой ночи не будет причинено никакого вреда.
Но не сможет она и стать вашей до уплаты вами полного выкупа.
