Прости грехи наши… Книга третья
Подгорный замер, поставив на мучителя свои влажные перепуганные глаза.
– Ребят…, – промямлил он, окидывая умоляющим взглядом сослуживцев.
Растерянные товарищи поначалу примолкли, а следом поднялся галдеж. Не добрые улыбки показались на лицах некоторых из них.
– А, слабо и наши тоже! – выкрикнул кто‑то.
– Пацаны, я вне очереди, – сказал глашатай, отодвинув немногочисленных желающих, и нахально протянул ногу, – Целуй, – расплываясь в своей мерзкой улыбке, – повторил он. – Представь, что это девушка…
– Оставь его, Змей! – выкрикнул Ванька, не в силах наблюдать издевательства над более слабым.
Валерий повернул свою вросшую в плечи шею.
– Это кто, там выступает без программы? – съехали наискось уголки его губ.
Ванька нехотя подошел ближе.
– Я сказал, клешни свои от Пианиста убери! – популярнее объяснил Иван.
– Я гляжу у тебя здоровья много, Рыжий! – презрительно передернул ртом Валерка и ухватил Иван за форму.
Парень брезгливо сбросил с себя руки последнего, словно прилипшую соплю.
– Ах ты, сука Рыжая! – захрипел Змей, напрасно изловчаясь завалить парня.
Они сцепились намертво, как мартовские коты.
Товарищи зашумели, пытаясь их разнять.
– Кончай, пацаны, вы не на гражданке!
Борющиеся с размаху грохнулись на близстоящую кровать. Та развалилась на две части и рухнула на пол. Солдаты раскатились по разные стороны.
– Почему на мою! – заорал Орленок, в ужасе созерцая остатки своего спального места. Он подбежал к койке, пытаясь поставить на место отвалившуюся железную спинку.
– Шухер, пацаны! Капитан идет! – послышался запоздалый вопль.
Задохнувшийся Ванька успел вскочить на ноги, прежде чем, раздался очумелый крик. Он застал ребят врасплох, и, как взрывная волна, обрушился на их головы.
– Вспышка с тыла!
Новобранцы замерли в непредсказуемых позах и притихли, словно в какой‑то забавной детской игре. Они растерянно уставились на командира.
– Вспышка с тыла! – будто сирена, провизжал снова голос капитана.
Солдаты упали и припечатались к облезлым доскам.
– Откуда кровь? – подошел он к Подгорному.
– Спо‑о‑ткнулся…, – заикаясь, ответил тот.
– Наряд вне очереди! Чтоб в следующий раз под ноги смотрел!
– Он не виноват, товарищ капитан! Это – я! – выкрикнул Ванька, пытаясь встать.
Капитан пнул его ботинком в затылок, парень свалился навзничь и ударился подбородком об пол.
– Доложить по форме!
– Рядовой Григорьев! – из Ванькиной губы побежала струйка крови.
– Перебивать командира и докладывать без разрешения… Рядовой Григорьев, наряд вне очереди!
– Есть наряд вне очереди! – морщась от боли, провопил Ванька.
– Чья кровать?
Орленок вздохнул. Участь его была предсказуема.
– Рядовой Лазуткин! Есть наряд вне очереди! – прогорланил он, опережая события.
– Собрать, как было! – посмотрела на Орленка командир, и больше ничего не добавил.
– А, как же наряд? – растерянно захлопал ресницами Пашка.
Капитан, то ли не услышал его, то ли не захотел услышать.
– Похоже, вы плохо усвоили мой урок, – окидывая взглядом прижавшихся к полу ребят, словно побитую дождем молодую поросль, проговорил он, – За провинность одного – отвечают все!
– Он, что всех в наряды отправит? – прошептал Вадик Артему. Тот хотел что‑то ответить, но не успел.
– За нарушение воинской дисциплины…, не соблюдения Устава военнослужащего на первый раз объявляю взыскание. Ладони в пол! – проревел капитан, – Отжались пятьдесят раз по моей команде.… Приготовились!
Измученные солдатики очумели от услышанного. Их изнеможенные тела, и без того изнывали от усталости.
– Мать моя женщина! – воскликнул Вадим, – Он издевается над нами что ли?
– Пятьдесят? – вылезли из орбит глаза Приставалы, – Совесть у него есть?
– Начали! – прогремел снова рев командира, – Раз …
На восемнадцатом раздался звонкий плюх. Пианист, как сдувшаяся резиновая лодка, растянулся по полу.
– Не сачковать, рядовой Подгорный!
– Я больше не могу, товарищ капитан! – задыхаясь, выкрикнул обессиленный Илья.
– Не может, только, труп! А ты – солдат доблестной Советской Армии. Поднимайся!
Пианист, неуклюже корячась, попытался опереться на дрожащие локти, но после неудавшейся попытки, снова рухнул.
– Не могу!
– Не можешь или не хочешь?!
– Не могу! – чуть не плача закричал парень снова.
– Запомните, – сделал паузу командир, – Солдат, который не хочет – трус! Солдат, который не может – труп! Ты, Подгорный – труп! Продолжали! Двадцать…
Тишина, наступившая после отбоя, стояла необыкновенная. Казалось, что она разложилась на атомы, и было даже слышно, как скользит, прокравшийся сквозь окно, лунный свет по стене. Изнуренные занятиями, новобранцы неподвижно лежали на своих кроватях, не в силах пошевелить пальцем. Однако, несмотря на мертвецкую усталость, никто из них не спал. Первые дни пребывания в армии были не из легких. Не только, тела, но и их души ныли от непосильной нагрузки: «Кто они тут? Почему? И зачем все это надо?».
– Куда мы попали, пацаны? – нарушил молчание Орленок, – Может, Афган здесь уже начинается, а мы просто не знаем…
– Писаешь, когда страшно, Птенчик! – отозвался с издевкой Змей.
– Заткнись! – набросился на него Орленок, – Это из‑за тебя все!
– Что ты сказал? – проскрипел, сеткой Валерка, медленно разворачиваясь.
– Да, харэ, уже вам! Хотите, чтобы он опять вернулся и на головах нас стоять заставил! – зашипели на них товарищи.
– «За провинность одного – отвечают все!», – передразнил голос капитана Приставало, – Вы, как знаете, пацаны, а я уже ни за кого отвечать не хочу…
После небольшой паузы, послышался вновь Пашкин голос:
