Разорванный берег

«Эмка» вырулила на трамвайные пути. На Садовом кольце уже стояло оцепление и рабочие разгружали из машин обрезки рельсов и двутавровые балки, в темноте мигали белые огоньки и сыпались искры – варили противотанковые «ежи». Жара совсем спала, и душная летняя ночь медленно опускалась на город. В скверике перед Оружейными банями бойцы, разобрав брусчатку тротуара и подбадривая себя шутками, окапывали зенитку. Полупустой, красного цвета трамвай «А», мелодично звеня, медленно пересекал Каляевскую улицу. Слева Вера увидела кинотеатр «Экран жизни», и слезы опять навернулись на глаза. Вспомнился Сашка Бородин. На фильм «Профессор Малок» они в тот день так и не попали… На Самотечной улице машину остановил патруль. Проверка документов. Солдаты попросили всех выйти из машины, проверили документы, тщательно осмотрели салон и попросили открыть багажник. Еще раз предупредили о соблюдении светомаскировки. Наконец, выехали на непривычно пустынную в этот час улицу Горького. Слева на жилом доме Верочка увидела огромный, во весь первый этаж плакат, которого утром еще не было. На нем под красным знаменем бежали два матроса с винтовками наперевес, а ниже крупными буквами призыв: «Бей врага, как его били отцы и старшие братья – матросы Октября!»

– Тебя куда подвезти, Верочка? Домой, на Бронную, или на Аэропорт, на дачу? – спросил Супрун, оторвав девушку от тяжелых дум.

– Давайте на дачу, – махнула она рукой. – Дома, в пустой квартире, я с ума сойду.

У затемненного Белорусского вокзала, на площади Тверской Заставы стояли колонны солдат.

«На фронт уезжают», – отрешенно подумала Верочка и отвернулась. Через несколько минут машина свернула с Ленинградского проспекта и остановилась под большим тополем в 4‑м Эльдорадовском переулке, к самому дому подъезда не было. Девушка вышла из машины, поблагодарила Супруна и медленно пошла домой.

 

Из сообщения УКР «Смерш» Ленинградского фронта (апрель 1945 года):

«В ходе наступательных операций войск фронта устанавливается, что при отступлении разведка и контрразведка противника активно проводят работу по переброске и оставлению своей агентуры на освобожденных войсками Красной армии территориях».

 

Курляндская группировка немецких войск, апрель 1945 года

– Господин бригаденфюрер, поздравляю вас, приказ о присвоении вам звания группенфюрера уже подписан в Берлине.

– Хайль Гитлер! – выбросил вверх руку в приветствии бригаденфюрер Карл Хильберт, командир 16‑й армии группы войск «Курляндия». – Полковник, вы отправили в Берлин запрос на эвакуацию наших войск?

– Да.

– Что ответил Берлин?

– Фюрер запретил эвакуацию. Кроме того, подписал приказ о подготовке к взрыву портов Виндава и Либава. И еще одна неприятная новость. Сегодня к нам прилетает начальник отдела «Абвер‑2» полковник Мориц Беккер.

– Только этого нам не хватало! – Генерал встал из‑за стола и задумчиво посмотрел на огромную карту Курляндии, висевшую на стене.

Отдел «Абвер‑2» считался самым засекреченным в системе разведки вермахта, и помимо подготовки и заброски диверсантов в тыл противника он занимался диверсиями и формированием отрядов из сочувствующих Германии национальных меньшинств, проживающих в советском тылу. К тому же именно отделу «Абвер‑2» подчинялись головорезы из «Бранденбург‑800» и полка особого назначения «Курфюрст». Так что ничего хорошего от этого визита ждать не приходилось. «А впрочем, – подумал Хильберт, – пускай этот напыщенный индюк приезжает и сам занимается подготовкой к взрыву Вентспилса! У нас и своих дел полно!»

Генерал снова посмотрел на карту. Из сегодняшней фронтовой сводки он уже знал, что немецкие войска были вынуждены спешно отступить из Братиславы и войска 2‑го Украинского фронта полностью освободили город, а под Веной советские войска уже подошли к рубежу реки Дравы, и, таким образом, выход советских войск к Дунаю и уличные бои в южной части Вены было делом ближайшего будущего. Также генерал знал, что в результате наступления войска 2‑го и 3‑го Украинских фронтов 4 апреля полностью овладели всей территорией Венгрии. Поэтому 300‑тысячная группировка, блокированная большевиками в Курляндии, по его мнению, сейчас очень бы пригодилась в Восточной Пруссии на подступах к Кенигсбергу. Еще не поздно было, сосредоточив все имеющиеся силы в один кулак, попытаться вырваться с полуострова. Приказ же Берлина подготовить к взрыву латвийские порты и прибытие в связи с этим полковника из «Абвер‑2» сильно осложняли задачу.

– Курт, – обратился он к полковнику, – вызовите ко мне главного инженера укрепрайона Вейсберга.

– Сколько в нашем распоряжении имеется тола и детонаторов? – спросил генерал, когда тот вошел.

– Сейчас трудно сказать точно, но по примерным подсчетам, – инженер на мгновение задумался, – думаю, тонны три.

– Сколько нужно взрывчатки для минирования порта Виндавы для полного его разрушения?

– Этого количества недостаточно. Кроме того, в нашем распоряжении нет проектно‑технической документации сооружений порта, поэтому мы не знаем места расположения критических элементов порта, разрушение которых привело бы к полному уничтожению объекта. Без знания расположения критических элементов сооружений нам потребуется самое малое около двадцати тонн взрывчатки.

– А если, предположим, в нашем распоряжении будет такая документация? – спросил генерал.

– Потребуется вдвое меньше, – пожал плечами инженер.

– А где может находиться эта документация?

– Вероятно, у большевиков. Все архивы они эвакуировали еще в сорок первом. Кроме того, такими сведениями могут обладать инженеры, участвовавшие в его строительстве либо минировании…

– Что вы сказали?

– Я высказал лишь свои предположения, генерал. Большевики при отступлении имеют обыкновение минировать наиболее значимые объекты с их последующим подрывом. И как правило, в самый последний момент.

– Но порт достался нам целым…

– Это совершенно не означает, что объект не был заминирован большевиками при отступлении. Возможно, они не успели осуществить подрыв. В этом случае нам просто нужно найти места, где Советы заложили взрывчатку.

– Но наши саперы еще в сорок первом тщательно обследовали порт и никаких признаков минирования не нашли.

– Как показывает практика, это ни о чем не говорит, – возразил инженер. – Мины могли быть заложены в подземных коммуникациях, и найти их чрезвычайно сложно. Словом, нужен человек, знающий, где и сколько было заложено взрывчатки. Либо, повторюсь, если минирование не производилось, то для успешного подрыва малым количеством взрывчатого вещества нужна техническая документация.