Развод. Я прошу, возвращайся

Она пожала плечами, а на ее лице появилось язвительное выражение. И снова эта женщина намекала на то, о чем у меня имелись очень внушительные подозрения?

– Алексей Денисович, я все сказала, – все же дойдя до двери, уведомила свекра. – Это все я так не оставлю, хотелось бы вам того, или нет. Скажете, что лезу не в свое дело? В свое. Моего мужа никакие чужие дети отцом называть не должны.

Яна снова рассмеялась. Я посмотрела на нее внимательно и добавила:

– Будут от меня родные ему малыши – они и станут именовать Диму папой.

И когда выходила, поняла, что последние мои слова Яне ой как не пришлись по душе.

Когда я вернулась домой, муж уже приехал с работы. И был зол, как тысяча чертей. Направляясь к Яне и детям, устраивая этот разговор, я понимала, что Чернов обо всем узнает. Причем очень быстро. Так и случилось.

– Что ты творишь, Таня? – загромыхал надо мною голос мужа, едва я переступила порог квартиры.

Я тут же ощетинилась тысячами игл. Пусть орет, сколько влезет! Если врал столько лет, последствия своих поступков должен готов принимать беспрекословно.

– А что я творю? – поинтересовалась невинно, проходя в комнату.

Дима следовал за мной по пятам и источал такие эмоции, что я их ощущала за версту.

– Ты отправилась к Яне, подстроила там встречу с моим отцом. Угрожала все рассказать моей маме!

– И сделаю это, – кивнула я. – Я считаю, что она имеет право знать. Если, конечно, не выяснится, что Лидия Андреевна была в курсе все это время.

Чернов взвыл и, сцепив челюсти, запрокинул голову и воздел руки к потолку.

– Если бы она знала, считаешь, мы бы устроили весь этот цирк? – буквально выплюнул он.

Вот! Вот оно, то слово, которое как нельзя лучше отображает содеянное. Только совсем невесело было на тех цирковых представлениях, что организовала труппа, состоящей из моего мужа и его папы. Двум детям, по крайней мере, на арене этого цирка было не до смеха.

– Чернов, ты так заврался, что я не верю ни единому твоему слову, – устало произнесла я. – И да, уж извини, но раз ты годами делал за моей спиной столько всего, то я считаю себя в полном праве ответить на это тем же.

Я стащила одежду и нацепила домашнюю футболку до колен. Очень рассчитывала на то, что Дима прекратит эти разборки, но он проговорил:

– Если ты сделаешь то, что сказала, мы очень крупно поругаемся, Таня.

Это звучало, как самая настоящая угроза. Только мне было не страшно. И муж прекрасно знал, что скандалом меня не напугаешь. Сейчас мне нужно было лишь заставить себя реагировать на все спокойно, чтобы не пострадал ребенок. С остальным справлюсь.

– Я не сделаю этого только в одном случае. Ты пойдешь с детьми на тест днк, куда я скажу, и докажешь, что Арина и Стас родились не от тебя.

Брови Чернова взметнулись наверх.

– То есть, тот тест, который я показывал, тебя не устраивает? – уточнил он.

– Нет. Он был сделан без моего участия. Я не знаю, что вы там с Алексеем Денисовичем делали, когда заказывали это исследование.

Дима смотрел на меня со злостью, которая лишь разгоралась в его глазах. Он никогда не изливал на меня таких эмоций, которые сейчас пылали кострами в расширившихся зрачках.

– Таня, ты лезешь не в свое дело, – процедил муж. – Тебя вся эта ситуация не касается никаким боком! Да, Арина и Стас называют меня папой, но документально они не мои! И не отцовы! Перестань совать свой нос в то, к чему не имеешь никакого отношения!

Он так и сказал… С агрессией, которая была до этого момента мне неведома. Защищал свою мать от горькой правды? Считал, что детям там хорошо? Открыто говорил мне, что я – не часть его семьи, раз мне надо заткнуться и встать в сторонке?

– Знаешь что… сегодня я переночую у мамы, – сказала я и пошла к шкафу, чтобы собрать немного необходимых вещей.

– Тань… не нужно так все усугублять, – тут же раздался позади голос Димы.

Он подошел и положил руки мне на плечи. Всплакнуть и поиграть в несчастную жену, которую обидели?

– Яна сегодня разве что ужом не извернулась намекая на то, что для меня было оскорбительным, – сказала я, достав пижаму.

Руки Чернова сжались на мне сильнее.

– На что именно? – спросил он глухим голосом.

– На то, что все это – цирк, как ты сказал.

Я сбросила ладони мужа и, взяв сумку, положила туда пижаму и запасной комплект одежды.

– Тебе показалось. А если перестанешь ездить туда, где тебя не ждут…

Он не закончил, повесив в воздухе красноречивую паузу. Я неспешно оделась, взяла зарядку и планшет, немного косметики. Задерживаться у мамы не собиралась, но пусть Чернов немного поволнуется и поразмышляет о том, до чего довели его эти игры.

– Я буду делать только то, что посчитаю нужным, Дима. И если до сих пор ты не понял, с какой женщиной прожил десять лет, то тебя впереди ждет множество сюрпризов.

Сказав это, я вышла из комнаты, а потом – из квартиры. И поехала к маме. У нее посижу и подумаю, как поступить дальше и чем продолжить копание во всей этой истории.

И, уверена, что получу дельный совет. Ведь в моей ситуации без него никак.

Мама усадила меня за стол, поняв сразу, как только я переступила порог ее квартиры, что стряслось нечто из ряда вон выходящее. Сначала унесла мою сумку в гостевую комнату, потом пришла ко мне и, налив нам по чашке чаю, устроилась напротив.

– Дай угадаю… – сказала она. – Ты снова решила, что Диму надо отпустить, потому что у тебя не получается зачать ребенка.

Я нервно и горько рассмеялась и инстинктивно положила руку на свой живот. Мама приподняла бровь, но продолжать сыпать предположениями не стала. Дождалась, пока я отвечу:

– Все прямо противоположно тому, что ты сказала, – проговорила я, отпивая глоток чая. – Я беременна, а Чернов оказался лжецом, который мне врал годами.

Рука мамы потянулась к кухонному шкафчику, откуда она извлекла бутылочку Егермейстера. Подлила себе в чай и отпила сразу половину.

– Дима тебе изменил? Ты об этом? – спросила мама. – А беременность? Ты уверена точно?

Я вздохнула и начала свой рассказ с того момента, когда увидела на тесте две полоски. И когда ко мне в магазин пришли двое детей. Брови мамы с каждым произнесенным словом становились все ближе к макушке.

– Леша… спал с какой‑то малолеткой? – ужаснулась она, когда я закончила.

– Ну, малолеткой я бы ее не назвала, – фыркнула в ответ. – Ей лет тридцать с лишним.