Развод. Я прошу, возвращайся

– Я должен был тебе давно все рассказать, – шепнул Дима, проходя на кухню и опускаясь на стул, как будто его ноги перестали держать.

Про свои же нижние конечности я могла сказать точно – они стали ватными. Оставалось лишь гадать, как я еще умудряюсь на них стоять и не валюсь кулем на пол.

Сделав пару шагов, показавшихся мне сейчас просто героическим поступком, я опустилась напротив мужа и, вцепившись пальцами в столешницу, посмотрела на Диму прямо. Именно здесь и сейчас решалась судьба всей моей будущей (да и прошлой, чего греха таить) жизни. Ведь если сейчас окажется, что супруг меня обманывал и у него все это время на стороне была вторая семья, то это будет крах всего. И смогу ли я сохранить такого долгожданного ребенка – огромный вопрос. Ведь минимум, что мне понадобится в этом случае, – десятилитровая капельница с успокоительным.

– Я слушаю.

Эти два слова удалось произнести ровно, но по звенящим ноткам, засквозившим в голосе, любому, кто услышал бы меня со стороны, стало ясно, в каком напряжении я нахожусь. Дима взглянул на меня прямо, а потом вдруг произнес то, от чего рот мой сам по себе приоткрылся в немом изумлении.

– Эти имена мне говорят многое, потому что Яна, Ариша и Стасик – вторая семья моего отца.

Чтооооо? Мои глаза полезли на лоб, где им сейчас было самое место.

– Что? – выдохнула я, а изо рта вырвался неуместный и совершенно глупый смешок.

– Только не делай, пожалуйста, преждевременных выводов, – вскинув ладонь, попросил муж.

Куда уж мне, когда в голове царит настоящий хаос? Алексей Денисович был женат на Лидии Андреевне, матери Димы, сорок с лишним лет. Это был самый настоящий оплот семейной жизни, в которой царили любовь и гармония. Как они смотрели друг на друга, с какой нежностью касались… Да для меня моменты их заботы друг о друге, когда Алексей Денисович мог сорваться с работы и проехать двести километров, чтобы привезти своей Лидушке клубники, стали совершенной обыденностью! И тут – вторая семья… Да еще и ребенок, которому три годика!

– Седина в бороду, бес в ребро, как говорится, – развел руками Дима.

Я помотала головой. Не верю!

– Этого не может быть, – ответила четко. – Дети называют своим отцом тебя.

– Так и есть, – кивнул Чернов. – Они считают меня папой. Все для того, чтобы ни одна живая душа не узнала о том, кто их настоящий родитель. Иначе это маму просто убьет.

Такого шока, как сейчас, я, пожалуй, не испытывала никогда в жизни. Мысли в голове метались с одной на другую, как стайка перепуганных птичек.

– Откуда ты вообще про них знаешь? – спросил Дима.

Я поджала губы. Вся эта история, шитая белыми нитками, не внушала мне и капли доверия.

– Дети сегодня пришли в наш магазин, пока ты был у их матери. Расплатились за покупку твоей карточкой. Я ее узнала, на что Арина заявила, что кредитка принадлежит ее отцу.

Муж сидел, слушая, только кивал. Достал телефон из кармана брюк, начал что‑то просматривать на экране.

– М… да, вот смска из банка. Я бы в любом случае ее увидел.

– И что бы сделал, если бы я не обратила внимание на карточку? – с проступающей в голосе истерикой спросила у Димы.

– Продолжил бы все скрывать, – как ни в чем не бывало, ответил муж. – Это не мой секрет, Танюш, прости.

– Но дети говорят о тебе, как о своем родном отце! Это просто… немыслимо!

Я не удержалась и даже хлопнула ладонью по столу. Все это не укладывалось у меня в голове.

– Арина вообще уверена в том, что ее мама любит тебя и страдает из‑за того, что у вас не может быть отношений!

– Не меня, а отца Арины и Стаса, – с нажимом ответил муж.

– Но для детей‑то отец – ты! – воскликнула, доходя до высшей точки напряжения.

Нужно успокоиться и взять себя в руки. Если из‑за этого потеряю ребенка – не прощу ни себе, ни всем причастным.

– Танюш, я понимаю, что все это дикость. Но не знаю, что тебе еще сказать. У папы сначала родилась Арина, когда это произошло от совершенно случайной связи, он испугался. Яне в тот момент достаточно было денег, которые он давал на содержание дочери. Потом что‑то у папы перемкнуло в голове и у них появился Стасик. Отец иногда к ним ездит, он видит, как растут его дети. Забирает их гулять, они зовут его дедом. Ну а я помогаю, чем могу. Продуктами, игрушками… вожу их в кафешки иногда. Конечно, они тянутся ко мне, называют папой…

Он протянул руку и сжал мои ледяные пальцы в горячей сухой ладони. На это я обратила внимание подспудно. Обычно же у врунов ладошки потеют, не правда ли?

– Ты сегодня ведь там был? Да? – потребовала я ответа. – Ну конечно, был! В холодильнике еда, а у детей карточка…

Я отдернула руку и побарабанила пальцами по столу. Муж смотрел на меня удивленно.

– Откуда знаешь про холодильник? – спросил он.

– Оттуда, что я там была! В той самой квартире, где живут эти несчастные дети!

А вот эти слова достигли цели. Дима побледнел и впился в мое лицо взглядом.

– И что тебе сказала Яна? – уточнил он ровным тоном.

– Она спала… Напившись. Дети поведали мне, что с ней такое частенько происходит, потому что она любит их папу и хочет, чтобы тот жил с ними! А он женат.

Дима кивнул и развел руками, как бы говоря тем самым: ну, и что тут странного? А странным было то, что под описания отца детей подходили и его папа, и сам Чернов. Арина ведь сказала, что их со Стасиком отец часто ссорится с мамой.

– Вы поругались с Яной сегодня? Почему? – спросила я, мысленно пытаясь отмахнуться от неприятного царапающего чувства.

Мой муж в любом случае вел двойную жизнь, ездил к другой женщине, возил продукты детям, покупал им игрушки. И все это – втайне от меня.

– Она снова стала выпивать. Мне не нравится, что мои… брат с сестрой постоянно без присмотра, – процедил Дима.

– Так с этим нужно что‑то делать! – воскликнула я, не сдержавшись. – Пока вы думаете о собственном комфорте, дети стали заложниками той ситуации, которую не выбирали! Им не дают права голоса, не спрашивают, хотят ли они так жить и дальше. У них не уточняют, нравится ли им быть на задворках и молчать, чтобы не рухнул брак, которому сорок лет! Да он уже рухнул, когда твой папа решил сходить налево аж дважды!

Я вскочила из‑за стола и сделала пару рваных вдохов. Дима смотрел на меня встревоженно, и было из‑за чего. Я уже довела себя всем этим до белого каления, поэтому теперь мне нужны были только факты и ничего кроме. И пока их не получу, все так и останется запутанным настолько, что здесь сам черт ногу сломит.

– Хочу, чтобы ты провел тест днк, – сказала я мужу. – И пока не буду убеждена в том, что сейчас ты мне не соврал, оставляю место для любой вероятности. Вплоть до того, что стану думать, будто ты можешь быть отцом этих детей.

Муж тоже поднялся из‑за стола и вдруг снова меня ошарашил, сказав:

– Тест не понадобится. Он уже сделан. Я сам потребовал его у отца, он согласился. Сейчас принесу.