Развод. Я прошу, возвращайся

Как‑то и звучало это, мягко говоря, не очень, и на деле от всего этого веяло душком.

– Не стали, конечно. Что касается отца – я рассказал тебе о его позиции. А что касается меня… Я же не стану рисковать тем, что в итоге должно стать наследством только для моих детей.

Он поднялся с постели и подошел ко мне. Неожиданно положил ладонь на мой живот, что вызвало у меня чувство, будто для Димы беременность уже не является секретом. Но я не могла проколоться! Тест он видеть не мог, я его спрятала в сумку. И да – мы не трогали без разрешения личных вещей друг друга, так что муж уж точно не мог отыскать его там, где он находился.

– Я уверен, когда‑нибудь ты родишь мне мальчишку или девчонку. А лучше обоих.

Губы Димы растянулись в довольной улыбке. Он намеренно свернул на ту тему, которая вызывала у меня наиживейший отклик. На то, что затмевало все остальное.

– Я хочу поговорить с твоим отцом, – вместо того, чтобы и дальше обсуждать тех детей, которые еще у нас не родились, но один из которых уже жил у меня под сердцем, ответила я, высвободившись и отойдя в сторону.

– Поговори, – пожав плечами, сказал Чернов. – Но уверяю тебя – ничего нового ты не услышишь.

Я скопировала его жест и тоже пожала плечами.

– Неважно. Хочу лично услышать его версию событий – и точка!

Об обстоятельствах этого разговора, который обдумала лишь поверхностно, распространяться, разумеется, я не стала. Но планировала увидеться со свекром и вызнать, скажем, как он познакомился с Яной. А потом – поехать к ней и поговорить еще и с матерью брата и сестры Чернова.

– И конечно, предпочтешь это сделать одна? – покачав головой, задал Дима вопрос, не требующий ответа.

– Именно так! – заявила я уверенно и ушла на кухню, потому что эмоциональный заряд, который нес в себе этот разговор с мужем, меня истощал.

А позволять себе этого в моем состоянии я не имела никакого права.

Алексей Денисович согласился на эту встречу удивительно легко. Конечно, я допускала мысль, что Дима успеет дать ему инструкции относительно того, как повести беседу (если, конечно, муж мне соврал), но я рассчитывала понять по его поведению станет он юлить или нет.

У нас со свекрами были прекрасные отношения, и я искренне надеялась, что и Алексей Денисович, и Лидия Андреевна относятся ко мне как к родной дочери. Вот и проверим, насколько откровенным со мной будет отец Димы.

Он неловко улыбнулся мне, поднявшись со скамейки в парке, где мы и условились встретиться. Показалось, что вся его фигура буквально источает чувство вины. Я не была ему судьей, и если он действительно зачал на стороне двоих детей, я не стану призывать его к ответу за этот поступок. Но, разумеется, относиться к нему так же, как до сего момента, уже попросту не смогу.

– Танюша, я… знаю, о чем ты со мной хочешь поговорить, – сказал он, присев и тут же переходя к делу.

– Дима вас предупредил? – спросила я, хмыкнув и устраиваясь рядом с ним.

– Предупредил, да. Но ты не думай – он сделал это вовсе не потому, что я должен сказать какие‑то заученные фразы.

Я взглянула на Алексея Денисовича, пытаясь представить его с Яной. Как‑то эта картина совсем не вязалась с тем, что можно было назвать нормой. Свекор выглядел очень хорошо для своих лет, я не раз думала о том, что мне хотелось бы, чтобы Дима унаследовал от отца гены, отвечающие за то, как человек выглядит в солидном возрасте. Но даже учитывая этот факт, я никак не видела Алексея Денисовича рядом с Яной. Тем более, не могла представить их родителями трехлетнего ребенка.

– И какие же фразы вы тогда мне скажете? – уточнила я, глядя на свекра прямо.

Он не отводил глаз, только так и продолжал виновато улыбаться.

– Я – отец Арины и Стаса. Я прошу тебя сохранить то, что ты узнала, в тайне. И я хочу прожить с Лидой до конца своих или ее дней. Я обожаю свою жену, и ты это прекрасно знаешь.

Пришлось приложить максимум усилий для того, чтобы не скривиться. И не сообщить Чернову‑старшему секрет Полишинеля: когда обожают, не ходят налево и не стругают детей.

– Вы же знаете, в каких условиях живут Арина и Стасик… – проговорила я тихо.

– Мы с Димой делаем для них все, что в наших силах. Поверь мне, если бы Янка не пила, все было бы иначе.

Имя «Янка», произнесенное небрежным тоном, резануло мне слух. Но как относиться к некой презрительности, что звучала в словах Алексея Денисовича, я не знала.

– Я не хотела спрашивать у вас, потому что это не мое дело… Но все же… Ладно один ребенок, которого вы завели десять лет назад – это я еще хоть как‑то могу если не понять, то принять… А как же рождение Стасика? Почему вы, так сильно любя свою жену, пошли на это?

Я вцепилась взглядом в лицо свекра. Если он сейчас мне лгал, когда говорил о детях, то был просто виртуозом актерской игры.

– Я не знаю, что на меня тогда нашло, Танюш… – сказал он, покачав головой. – Да и было у нас с Яной лишь раз четыре года назад. А она забеременела.

Слушать и дальше все это у меня сил не было. Я поднялась со скамейки, давая понять, что разговор завершен. О чем новом еще могла спросить у Алексея Дмитриевича, не знала. А на те вопросы, которые уже задавала Диме, получала точно такие же ответы, что и от мужа.

– Вы сделали тест днк, – все же решила прояснить для себя один момент напоследок, – потому что сомневались, что дети ваши?

Свекор нахмурил брови, как будто что‑то припоминая.

– Да, я сомневался в этом. Яна ведь свободна женщина. В нравах – в том числе, – наконец ответил он после некоторого размышления.

Я горько улыбнулась и, не попрощавшись с Алексеем Денисовичем, развернулась и пошла к выходу из парка. А в голове моей был только один вопрос: неужели ради женщины, которая могла спать параллельно с кем‑то еще, стоило предавать любовь всей своей жизни?

– И как встреча с моим отцом? – спросил меня Дима утром следующего дня.

Он был совершенно спокойным и даже отстраненным, словно мы говорили о каких‑то обыденных вещах. Закатал рукава рубашки, налил себе свежесваренного кофе из турки, который готовил нам обоим каждое утро.

Наполнил вторую чашку и поставил ее передо мной. От аромата этого напитка почему‑то замутило. То ли токсикоз уже начался, то ли просто испытывала отвращение к тому, с каким непроницаемым лицом подал мне кофе муж.

– Никак, – пожала я плечами. – Он подтвердил версию, которую озвучил ты.

Я тоже взяла себя в руки и сделала вид, что все внутри меня не противится тому, как поступили Дима и Алексей Денисович. Но не природное хладнокровие помогало мне играть роль, а план, который возник в моей голове сегодня ночью, пока я лежала без сна хоть в одном глазу и смотрела в потолок.